Мать прочла его и пришла в восторг. Она сразу заявила, что, если издать этот дневник, он станет замечательным подарком любой женщине. Такая книга – это же женская библия!
Сказано – сделано… Недолго думая и втайне от дочери, она послала дневник агенту, который и связался с Сарой.
– Женщина должна уметь раскрыться, и твоя книга этому поможет.
– Сара, ну ты просто как моя мама. Ей-то это простительно – материнские чувства и все такое, но ты…
– А я, милая моя, профессионал. И как профессионал могу сказать, что ты недооцениваешь свою мать. Она молодчина, поскольку разглядела в твоем дневнике самый настоящий бестселлер. Скажи, она участвовала в движении начала шестидесятых?
– Да! Ее даже арестовывали пару раз. А знаешь, – Кэтрин поняла, что разговор предстоит долгий, поэтому сбросила туфли и поудобнее устроилась на кровати, – она и с моим отцом познакомилась в полицейском участке.
– А что твой отец там делал? – удивилась Сара.
– Не пугайся, – рассмеялась Кэтрин, – он не преступник, просто проходил свидетелем по одному делу.
– Скажи, дорогая, а каково это иметь мать – борца за равноправие женщин и свободную любовь!
– За свободную любовь? – Кэтрин покачала головой. – Она очень счастлива в браке с папой. Вместе они уже тридцать два года. И я знаю, что они до сих пор любят друг друга.
На секунду в трубке повисла тишина.
– Ты хочешь сказать, что либеральные взгляды твоей матери всего лишь красивые слова, пустая болтовня?
– Конечно. Но прошу тебя, не распространяйся об этом. Мамуля не переживет огласки.
Неожиданно взгляд Кэтрин упал на стоящее в углу кресло. Она нахмурилась. Да… Опять это непонятное ощущение. Шестое чувство подсказывало, что в квартире что-то не так. Когда она почувствовала неладное?
Кэтрин прокрутила в голове свое возвращение домой и вспомнила, что, как только она вошла и включила в прихожей свет, ее сразу что-то насторожило.
Показалось, будто Ник был у нее дома. Почему у нее возникло такое чувство, она понять не могла. После бурной сцены у нее в кабинете они больше не общались. Свое согласие встретиться с ним наедине она забрала обратно.
– Кэтрин, ты где? – По интонации было понятно, что Сара уже не в первый раз произносит ее имя. – Кэтрин, ау?
– Да, Сара, да…
– Ты меня не слушаешь?
– Нет, что ты! Я слушаю тебя, – начала оправдываться Кэтрин, – просто на меня сегодня столько всего навалилось, что я никак в себя не приду.
– Дорогая, какие еще могут быть у тебя дела? – искренне удивилась Сара. – Все свое внимание ты должна сейчас уделять дневнику, волновать тебя должны только твои буйные фантазии и ничего больше, слышишь?
– Сара, не волнуйся, я все успею…
– Ты, моя дорогая, будешь смеяться, но самого главного я тебе так и не сказала. Книгу мы будем издавать не в феврале, а в декабре. И тогда она разойдется в одно мгновение – праздники все же!
– Неужели уже в декабре? – Кэтрин впала в панику.
– Да, дорогая, теперь понимаешь, почему я тебя подгоняю? – И не дождавшись ответа, что частенько с ней бывало, продолжила: – У меня есть еще один вопрос к тебе. Ты будешь брать псевдоним?
– Да, но я пока не придумала какой. Может быть, просто Кэтрин?
– Просто, но со вкусом, – одобрила Сара. – Но все-таки я советую тебе еще подумать над этим. – Вот теперь, похоже, действительно все. Я позвоню тебе на следующей неделе, узнаю, как продвигаются дела. Целую, моя дорогая. Пока.
– Пока, Сара. – Кэтрин положила трубку.
Как здорово, если то, что сказала Сара, правда! Получу за свой дневник деньги, покончу со всей этой опостылевшей жизнью, вернусь к родителям, заведу любовника и стану жить как все нормальные люди! – размышляла Кэтрин. Это было именно то, о чем она время от времени мечтала последнее время.
Но о Нике она думала постоянно. Вот и сейчас Кэтрин вернулась к мыслям о нем.
Она представила его, больного, в постели, то и дело переключающего телевизионные каналы. Может, стоит навестить его? Просто как друга.
Конечно, он в какой-то мере мешает ее работе в ПИА, но, с другой стороны, она перестала подозревать его в слежке за ней и успела даже проникнуться к нему доверием.
Не исключено, что, когда она вырвется из своего агентства, они станут хорошими друзьями.
Кэтрин в задумчивости теребила телефонный провод, то и дело наматывая его себе на палец.
Ладно, решено. Пора прекратить сторониться друг друга! Ведут себя словно дети. Просто надо помнить, что разумнее всего – приятельские отношения. Сама сожгла мосты, так почему бы первой и не начать их возводить заново? Кэтрин достала курицу из стоящего в прихожей пакета. Птица уже начала таять, и на полу образовалась лужица. Бульон будет вариться час, прикидывала она. За это время можно написать еще пару страниц.
Но, вместо того чтобы работать, весь следующий час она думала о том, что надеть. После того как Кэтрин поставила вариться бульон, она прошла в спальню и открыла дверцу шкафа.
И тут ею снова овладело странное чувство, ей опять показалось, что Ник был в ее квартире и даже заглядывал в шкаф.
Похоже, у меня паранойя, подумала она. А вот надеть нечего! Костюмы с юбками, брючные, знаменитое вечернее платье… Не густо! Ей вдруг безумно захотелось втиснуться в обычные джинсы и напялить какой- нибудь стильный свитерок.
Не идти же к Нику в том, в чем она, его босс, обычно приходит на работу!
Кэтрин сама себе удивлялась: неужели это она? До знакомства с Ником о тряпках и не думала даже. Дьявольское наваждение какое-то!
Хотя Кэтрин и понимала всю нелепость происходящего, терзаться меньше она не стала.
Спустя полчаса она в очередной раз убедилась, что все гениальное просто. Если хочешь себе другую одежду, купи ее.
Проблемой оказалось стремительно летящее время, но если постараться, можно успеть.
Пока бульон доваривался, Кэтрин сняла с ногтей старый лак, нанесла новый, обновила макияж, привела в порядок прическу.
Затем перелила бульон в термос и помчалась в ближайший универмаг.
Пропажу серебристой туфельки она так и не обнаружила.
Выбор в магазине был не особенно богатым, но Кэтрин сразу увидела в отделе готового платья требуемое. Джинсы ей подошли со второй примерки, а свитер будто только ее и дожидался. Словом, на посещение магазина ушло не более пятнадцати минут.
Довольная собой, Кэтрин схватила такси и поехала к Ханту. С каждой минутой сердце ее, переполненное счастьем, но слегка испуганное, билось все сильнее и сильнее.
Ник Хант открыл дверь и не поверил своим глазам.
– Кэтрин? – Он постарался придать своему голосу олимпийское спокойствие, которого на самом деле не было и в помине. – Наверное, ты пришла помочь мне справиться с Хьюджем.
– Наверное, – в тон ему ответила Кэтрин. – Я обожаю это слово.
Ник с трудом приходил в себя. С ума сойти! К нему пожаловала сама Кэтрин Робинсон, или как там ее?
Но ошеломлен он был не только ее визитом, но и ее туалетом. Кино, Голливуд!.. Джинсы, обтягивающие стройные бедра, тонкий свитер, выгодно подчеркивающий высокую грудь…
Хант был готов дать голову на отсечение, что этого наряда у нее утром не было. Он отлично помнил содержимое ее шкафа. Да там и помнить-то нечего! Серый официоз…
