Варошу. А до этого нужно обязательно все обсудить с Георгиосом и Михаилом.
Диана страстно мечтала остаться на Кипре до тех пор, пока ее раны окончательно не зарубцуются. Она боялась возвращаться в Англию и не хотела больше работать в школе, пусть даже в другой, хотя имела довольно большой опыт. Но принять предложение этого высокомерного аристократа, человека, показавшего себя с наихудшей стороны, мужчины, один вид которого вызывал у нее неприязнь, если не сказать отвращение, она не могла. На самом деле, накручивала она себя, мучаясь от бессонницы, «отвратителен» – это слишком мягкое слово для Пола Диметриоса.
Вскоре Диана поняла, что уснуть ей все равно не удастся, и решила хорошенько все обдумать и принять наконец какое-нибудь решение. В итоге ей пришла мысль написать матери в Америку и сообщить, что она хочет поискать место по обмену поближе к ней. После этого Диана сразу же погрузилась в сон. Но он не принес желанного облегчения. Ей приснился Ральф: он только что вернулся домой после свидания и преподнес ей маленькую картонную коробочку с рубиновым кулоном в серебряной оправе. Диана отказывалась принять презент, а Ральф, как обычно при сопротивлении с ее стороны, молча смотрел на нее с холодным раздражением, продолжая протягивать свой подарок. Когда она оттолкнула руку мужа, бросив ему в лицо, что у нее предостаточно подобных безделушек и что она прекрасно знает, откуда он их берет, Ральф схватил ее за запястья и стал кричать, чего никогда не делал в реальной жизни. Но это уже был не Ральф, а Пол Диметриос, выкрикивающий все те оскорбления, которые он произнес тогда у каюты, перемежая их словами, что она сварливая, но чертовски красивая женщина.
Диана проснулась в ужасе, включила настольную лампу и, сама поражаясь собственной глупости, осмотрела свои запястья. Ну и дура же она! Запястье на одной руке действительно покраснело, но не из-за призрачных гостей – Диана просто забыла снять часы, и тонкий золотой браслет больно врезался в кожу, оставив на ней глубокий отпечаток. Могло ли быть что-либо более раздражающее и нелепое!
Диана направилась на кухню, чтобы выпить теплого молока, но и после этого долго не могла успокоиться. Можно, конечно, принять одну из тех пилюль, которые после несчастья с Ральфом прописал ей знакомый доктор, – у нее сохранился почти полный пузырек снадобья, – но Диана сразу же отказалась от соблазна найти легкий сон, приняв таблетку. Она молодая здоровая женщина, сказала себе вдова, и редкие бессонные ночи не причинят ей особого вреда. Вскоре Диана была вознаграждена за свое благоразумие – долгожданный сон, на этот раз спокойный и без кошмаров, окутал ее словно покрывалом, и она мирно проспала до самого утра.
На следующий день Диана утвердилась в решении отказаться от работы в «Афродите», хотя девушке было очень неудобно обмануть надежды родственников и расстроить планы Георгиоса и Михаила. Да и самой Диане очень не хотелось терять прекрасный шанс остаться на Кипре, этом волшебном острове, который так ей полюбился. Но, приняв предложение Пола Диметриоса, она оказалась бы в долгу перед человеком, вызывавшем у нее только ненависть. Диана менее всего желала его помощи. Нет сомнений, он выдающийся археолог. Но и Ральф, бывший исключительным специалистом в своей области, с удовольствием унижал не блещущих такими знаниями людей, в том числе собственную жену, которая, кстати, считалась не только хорошо образованной, но и довольно способной леди.
Диана не сомневалась, что этот самонадеянный член богатого клана считает, будто деньги, вложенные им в агентство для покрытия расходов на новую сотрудницу, дадут ему право распоряжаться ею как послушной марионеткой. Пусть Георгиос и Михаил называют его необычайную щедрость инвестицией, но ни один здравомыслящий человек не поверит в эту сказку. Пройдут годы, прежде чем Пол получит хоть какую- нибудь прибыль от своих капиталовложений.
Диана не решилась советоваться с родственниками. Дядя, конечно, согласится, что этот план никуда не годен, и сам предложит ей помощь, которую она ни за что не сможет принять. Он и так всегда был необыкновенно щедр к юной племяннице, сделав для нее больше, чем кто-либо, и брать у старика деньги сейчас, когда он на пенсии, – верх неблагодарности. Поэтому Диана выбрала время, когда дядя ушел по делам, а тетя уединилась на кухне со служанкой, готовя праздничный стол к прибытию дорогих гостей, и позвонила в агентство.
Трубку взял Михаил, и Диана, даже не упоминая о предложении Пола, выразила сожаление, что должна отказаться от мысли работать с ними. Она сообщила, будто окончательно решила уехать в Америку, где надеется найти приличную должность в одной из школ поблизости от дома ее матери и отчима.
Михаил, как она и ожидала, был глубоко разочарован этим решением, но не стал разубеждать ее.
– Как грек, – сказал он, – я очень хорошо понимаю тебя. Семья для нас важнее всего на свете. Георгиос должен чувствовать то же самое. Все, что я могу сказать от нас обоих, – если ты передумаешь, только дай знать. Старина Зенон – отличный парень. Он сохранит свое предложение в силе, я уверен.
– Очень мило с его стороны, – сухо заметила Диана.
Михаил кашлянул, но не добавил ни слова к сказанному. Многозначительная пауза закончилась вежливым прощанием, и они одновременно повесили трубки.
Перед чаепитием, к которому они ждали прибытия семьи Александросов, произошло неожиданное событие. Тетя позвала Диану к телефону. Услышав на другом конце провода низкий мурлыкающий голос, девушка сразу узнала Пола Диметриоса.
– Миссис Мортон, – сказал он вежливо, но твердо, – я слышал от Михаила, что вы отказались работать с ними?
– Верно. Я намерена поискать работу по специальности в США.
– Я так и понял. Простите мою прямоту, но Михаил решил, будто вы отклонили предложение из-за того, что это я даю им деньги, чтобы платить вам приемлемое жалованье. Если бы это сделал какой-нибудь незнакомец, а не человек, которого вам довелось возненавидеть, решение было бы совсем другим, да? Вы посчитали бы его субсидию простым вложением капитала в фирму, я прав?
Его проницательность ошеломила Диану. Несколько секунд она не знала, что ответить, а Пол холодно продолжил:
– Если вы думаете, что я собираюсь относиться к вам как к подчиненной или как-то вмешиваться в вашу работу, подвергая ее критике, вы далеки от истины. Я слишком занят своими собственными делами. – Он сделал короткую паузу, затем со смешком добавил: – Конечно, если вы внезапно обрушите свой восхитительный гнев наследницы викингов на какого-нибудь бедолагу туриста…
– Такое может произойти только в том случае, если он будет невыносим, – перебила Диана, выпуская коготки. – И поскольку причина, по которой я отказываюсь от работы в агентстве, кажется мне довольно значимой, я не переменю решения, так что вам нет необходимости тратить ваше драгоценное время на пустые разговоры. До свидания.
К счастью, через минуту приехали Эмма и Тео с девочками, и в суматохе встречи никто, казалось, не заметил замешательства Дианы. Она тут же бросилась обниматься и целоваться с прибывшими, а тетя Бесси на радостях совсем забыла, что какой-то незнакомец только что звонил ее племяннице.
Перед отъездом в Варошу Диана объявила тете и дяде, что, когда ее дела в Англии будут полностью улажены, она уедет в Америку. Старики отнеслись к ее решению с пониманием, сказав, что она поступает правильно. Во-первых, заметили они, работа по обмену не задержит ее там надолго, а во-вторых, родные будут рады, если Диана какое-то время поживет у них или где-нибудь по соседству. По их мнению, это была прекрасная идея.
Однако кузина не разделяла их энтузиазма. Она надеялась, что Диана останется на Кипре. Если же она уедет в Коннектикут, то они могут потерять друг друга, особенно если Диана выйдет замуж за американца. Эмма даже предположила, что отчим станет ревновать Диану к матери, поскольку та непременно захочет уделять дочери как можно больше внимания, учитывая ее теперешнее состояние. Что тогда? Она посоветовала Диане не торопиться с решением, а сначала написать матери и прямо спросить ее совета. Если придет восторженный ответ и у Дианы к тому времени не пропадет желание перебраться в США, можно со спокойной душой направлять прошение в учреждение, занимающееся такого рода обменами.
– Мама давно мечтает, чтобы я переехала в Америку, – возразила Диана. – А пока я попробую поискать работу в Англии, чтобы преодолеть свою… свою замкнутость. Не будь я так нервна и чувствительна, у меня была бы хоть слабая надежда на счастливые перемены в жизни. Тогда мне удалось бы легче справиться с депрессией.
Но вскоре Диана, так и не успев написать матери, была поставлена перед фактом. На следующий день в Варошу пришло длинное и нежное письмо из США, где мать сообщала, что они с отчимом отправляются в
