людьми, скучными и нудными с виду.
Однажды, когда Пол прогуливался по палубе неподалеку, Диана, наконец раскаявшаяся, что отказалась тогда выслушать его объяснения и принять извинения, решила подойти к нему и предложить «ветвь мира». Но выражение надменного безразличия на его лице и явная решимость не обращать на нее внимания сдержало порыв Дианы. Она подумала, что нет никакого смысла пытаться наладить их отношения, – маловероятно, что в будущем они когда-нибудь встретятся вновь. Вряд ли члены богатой греческой семьи, владеющие пароходной линией, живут на Кипре. Их роскошные особняки, скорее всего, находятся в Афинах. Даже если Пол не прожигатель жизни, а серьезный археолог и торопится на Кипр из-за раскопок, ему нечего делать в том месте на острове, где она проведет свой отпуск.
Путешествие подходило к концу, и настроение Дианы то повышалось, то падало. Ранним прохладным утром, когда остальные пассажиры еще сладко спали в своих каютах, Диана поднялась на верхнюю палубу. Она никак не могла окончательно справиться со своим унынием. Если бы не перенесенные ею несчастья и неприятное происшествие на корабле, она была бы в восторге от этого круиза. Оглядевшись, Диана впервые за дни вояжа вдруг почувствовала радость от того, что прибывает на Кипр морем, а не самолетом. Она смотрела на приближающийся берег, бывший когда-то домом богини любви Афродиты, глазами древних путешественников, приплывших сюда много веков назад в давние героические времена. И пусть слово «любовь» отныне ничего для нее не значит, Диана ощущала какой-то внутренний трепет. Видимо, сказывалась магия этих мест.
В мягком свете раннего утра длинные цепи горных вершин постепенно меняли цвет от туманного серого до бледно-пастельного розового, голубого и сиреневого, почти незаметно сгущавшегося по мере приближения корабля к берегу. Вскоре расплывшиеся очертания обрели форму, и стала видна Фамагуста, в порту которой Диана должна сойти на берег.
Несколько пассажиров поднялись на палубу, и, к собственной досаде, Диана обнаружила, что не может отвести взгляд от высокой фигуры Пола Диметриоса, остановившегося недалеко от нее. Немного времени спустя она почувствовала ответный интерес и резко отвернулась. Пол стоял один, и, хотя он был одет более прилично, чем на Родосе, в руках он держал все ту же потертую брезентовую сумку, которую Диана так глупо пыталась тогда вырвать у него. Интересно, какую историю он расскажет друзьям о дикой женщине, внезапно набросившейся на него, когда он мирно располагался в своей каюте?
Она продолжала краешком глаза следить за Полом, держа его в поле зрения на тот случай, чтобы не оказаться поблизости в момент высадки на берег: пассажиры почему-то всегда норовят спуститься толпой, в давке и суете. И в таких условиях она меньше всего хотела бы оказаться прижатой к нему, ощущая на ногах болезненные удары этой громадной и тяжелой сумки, в которой, как предположила Диана, хранились рабочие инструменты археолога и раскопанные им древние камни.
Но когда корабль начал медленно входить в гавань, Диана и думать забыла о раздражающем присутствии мистера Диметриоса, полностью зачарованная видом массивных портовых укреплений с высокими серыми стенами. Перед ней зловещим призраком встала легендарная башня «Отелло», где разыгралась леденящая кровь сцена гибели Дездемоны от рук безумно ревнивого мавра.
Все это Диана видела и прежде, но с моря древние укрепления и башни казались совершенно другими, они волновали и будоражили воображение.
Наконец они прибыли в порт. Там, на пристани, ждали Эмма, Тео и их девочки-двойняшки. Супруги уже заметили Диану на борту и теперь энергично и восторженно махали ей. И все ненужные мысли сразу же улетучились из головы девушки. Через несколько минут она уже крепко обнималась с кузиной и ее сияющим мужем, а дети робко разглядывали свою пока еще незнакомую и ослепительно красивую тетю.
Формальности были соблюдены, два скромных чемоданчика Дианы уложены в багажник семейной машины – и вот они уже мчатся по дороге к Вароше, где находится небольшой белый домик семейства Александросов.
Сквозь открытые окна, навевая воспоминания, доносился аромат благоухающих цветущих апельсинов, высаженных вдоль дороги. «Когда-то я была счастлива здесь, – думала Диана. – Какие прекрасные каникулы проводила я на этом острове, строя восхитительные планы на будущее, на что-то надеясь… Тогда только посредственные результаты экзаменов омрачали горизонт. А теперь…» Бесконечные юридические и финансовые проблемы, которые ей приходилось решать в последнее время в Англии, чувство горечи, недоумения и боли, пережитые в те мучительные дни, превратили ее в бледную копию той веселой и жизнерадостной девушки, какой она была раньше.
Однако нежный и радушный прием, оказанный семьей Александросов, и девочки-двойняшки, через пару минут забывшие о своей робости, возымели благотворное действие. И пусть она не способна больше полюбить и никогда теперь не сможет доверять мужчинам, у нее появилось чувство уверенности в том, что когда-нибудь наступит оттепель, принеся надежду на спокойное и безмятежное существование, может быть, даже с проблесками счастья.
Они с Эммой с самого раннего детства и до девичества жили по соседству в Лондоне, хотя и далеко не в равных условиях. Эмма, родившаяся в состоятельной семье, была старше Дианы на пять лет. Ее отец считался очень удачливым биржевым маклером, имел приличный доход, в отличие от своего младшего брата-артиста. А мама Эммы, уроженка Уэльса, располагала собственными средствами. Мать же Дианы, Дейна, приехала в Англию для работы в семьях за стол и кров и мало что принесла в приданое, если не считать веселого нрава, сердечности и красоты.
К счастью, богатая пара оказалась чрезвычайно доброй и щедрой. Уэльская и датская невестки стали близкими подругами, а Эмма окружила заботой и любовью свою маленькую кузину с льняными волосами. И так тесны и сердечны были отношения между двумя семьями, одна из которых жила в роскошном Челси, а другая – в захудалом Фулхеме, что, когда умер отец Дианы, ее мать не вернулась в Копенгаген, а осталась в Англии, дав дочке возможность закончить любимую школу.
Привлекательная и обаятельная молодая вдова, Дейна легко могла бы найти нового спутника жизни, но она вышла замуж лишь после того, как Диана поступила в педагогический колледж. Второй супруг увез красавицу датчанку в Америку. Теперь она была спокойна за дочь, зная, что та в течение часа спокойно может добраться из колледжа до дома дяди и тети, где всегда найдет радушный прием.
Для родителей Эммы было ударом, когда их обожаемая девочка, заболевшая во время каникул на Кипре, влюбилась в лечившего ее красивого молодого доктора. Однако, познакомившись с избранником дочери, они перестали возражать против их брака. Но Кипр был так далеко от Лондона! Диана, главная подружка невесты на долгой свадебной церемонии в греческом кафедральном соборе Бейсуотера, даже поинтересовалась, не планирует ли ее седовласый дядя переехать на солнечный средиземноморский остров, чтобы быть рядом с Эммой? Но они с женой покинули навсегда Англию, вырвав из родной земли свои корни, лишь через два года, дождавшись замужества Дианы.
Эти воспоминания нахлынули на Диану, когда девушка, сидя на увитой цветами веранде в обществе Эммы и Тео, с удовольствием смаковала свое любимое темно-желтое вино «Коммандария», по древним преданиям впервые приготовленное крестоносцами. Вино напомнило ей и о проведенных на Острове веселых студенческих каникулах.
Учительская карьера почти не давала Диане возможности общаться с маленькими детьми – все ее ученики были старше двенадцати лет. Но крошечные племянницы с сияющими глазками и темными завитками волос, требующие сейчас ее внимания, лепеча на смеси английского и греческого, просто очаровали Диану. Они сразу же стали для нее милыми и родными.
После ленча улыбающаяся юная служанка увела детей спать – наступило время сиесты, и Тео тактично оставил Эмму наедине с Дианой.
– Мы можем пойти в дом немного подремать, – без особого энтузиазма в голосе предложила Эмма. – Ты, наверное, устала после дороги. Но если тебе хочется поболтать…
Перспектива откровенного разговора пугала Диану. Девушка старалась избегать задушевных бесед в течение последних месяцев. Даже сейчас, в обществе своей горячо любимой кузины, она попыталась уклониться от исповеди. Но было нечто, о чем она не могла больше молчать, и чем скорее все будет сказано, тем лучше. Скрывать свое разбитое сердце от Эммы немыслимо, она очень проницательный человек.
Несколько лаконичных писем, отправленных родственникам авиапочтой, давали лишь общее представление о произошедшем несчастье. Диана писала, что Ральф попал в автокатастрофу и умер, не
