Эдуард Анатольевич Хруцкий
Проходные дворы
От автора
Все события, о которых я пишу, случились в прошлом веке. Странное ощущение причастности сразу к двум столетиям.
Когда-то в детстве я бегал на Тишинский рынок: там забавный старик в маленьком, сколоченном из досок павильончике показывал за пятерку живые картинки из волшебного фонаря.
Маленькие кусочки давно ушедшей жизни. Конка, едущая по площади; дама, у которой ветром сорвало шляпу; усатый господин в котелке, шагающий по улице…
Проходит время, и начинаешь понимать, что жизнь – это просто собрание историй, похожих на картинки волшебного фонаря. Печальных, смешных и страшных.
Хотя мне не свойственна увлеченность коллекционера, но истории, которые вы прочитаете, я собирал в свое время так же самозабвенно, как любитель живописи – домашнюю галерею.
В 1957 году я пришел на работу в газету «Московский комсомолец». Так уж случилось, что начал заниматься криминальной темой. Но в те годы работа эта была неблагодарная. Цензура не позволяла написать что-нибудь стоящее. Вполне естественно, что у меня появилось много друзей в уголовном розыске, КГБ, прокуратуре.
Отношения у нас сложились вполне доверительные, и они посвящали меня во многие криминальные тайны того времени. Они точно знали, что истории эти никогда не увидят свет на страницах периодики.
– Используешь их в своих романах, – говорили мои друзья.
Так у меня собралась своеобразная коллекция разнообразных уголовных случаев.
В те времена я познакомился не только с сыщиками, но и с ворами, фарцовщиками и представителями тогдашней элиты.
Я сам был участником и свидетелем многих криминальных историй, которые я описываю в этой книге.
Истории эти оставались в журналистских блокнотах, на магнитофонных лентах, в архивных документах, которые мне посчастливилось достать.
Шло время, исчезла цензура. Я написал несколько коротких очерков для газеты «Криминальная хроника». Но серьезно заняться архивом времени не было, я работал над новыми книгами и сценариями.
Два года назад я после долгого перерыва пришел в редакцию «МК».
Шел обычный, ни к чему не обязывающий треп, и я рассказал своим молодым коллегам об истории Столешникова переулка.
– Послушай, – сказал шеф-редактор «МК-воскресник» Петя Спектор, – напиши нам несколько московских криминальных историй.
Я написал очерк «Золотой переулок». А потом все остальные, которые вошли в эту книгу.
Ну а как это получилось – судить вам, дорогие читатели.
Глава 1
Сыщики и воры
Запах крови
Жаль, что большинство людей не ведет дневники. Память, конечно, инструмент прекрасный, но перенасыщенность информацией заслоняет многие яркие страницы прошлого.
Я тоже не хранил старые журналистские блокноты, в которые записывал, кроме всякой ежедневной ерунды для газетной текучки, факты для будущих очерков. А жаль.
Оговорюсь сразу. Очерк об Иване Васильевиче Парфентьеве я в свое время написал. Было это в 1959 году.
Иван Васильевич надел очки, внимательно прочитал мое сочинение.
– Интересно, – усмехнулся он, – как не про меня. Только, знаешь, не напечатают это.
– Да как же так, – удивился я, – напечатают.
Я тогда еще многого не понимал. Впервые был написан очерк о начальнике МУРа. Делал я его для журнала «Молодая гвардия».
В редакции очерк понравился, его запланировали в один из ближайших номеров. Но… Прошло некоторое время, и мне вернули рукопись.
– Почему? – опешил я.
– Не волнуйся, – сказал мне главный редактор Виктор Полторацкий, – ты написал хорошо и интересно. Но есть другие соображения.
– Какие, Виктор Васильевич? Вы же говорите, что все это интересно.
Полторацкий посмотрел на меня печально.
– Запомни: кроме нашего умения, есть еще… – Он ткнул пальцем в потолок. – Я позвоню в журнал «Советская милиция», отнеси его туда.
Я так и сделал.
В милицейском журнале очерк провалялся еще дольше и был благополучно потерян.
Что интересно: через два года я познакомил Юлика Семенова с Парфентьевым. Вполне естественно, Юлиан немедленно попал под обаяние этого человека и написал о нем блистательный очерк для журнала «Москва».
Это сочинение разделило судьбу моего материала под названием «Комиссар».
А Иван Васильевич, хитро усмехаясь, сказал нам:
– Я же предупреждал.
Тогда я еще не знал, что в то былинное время ценился не профессионализм, а умение подлаживаться к партийному руководству города. А у Парфентьева это не очень получалось. Многие «наверху» считали его слишком прямолинейным и плохо управляемым.
Но давайте по порядку.
Надо сказать, что с 1933 года работа уголовного розыска для печати была засекречена.
И только в 1957 году на прилавки магазинов легла книга Аркадия Адамова «Дело “пестрых”».
Наверно, после знаменитого романа У. Коллинза «Лунный камень» в Москве не было такого ажиотажа. Это вообще был первый роман, где появилось слово «МУР».
Я работал тогда в газете «Московский комсомолец». Аркадий Адамов пришел к нам в редакцию и рассказал много интересного о работе МУРа. А через несколько месяцев были закончены съемки фильма «Дело “пестрых”». Один из первых показов нового фильма состоялся в нашей редакции. Аркадий Адамов привел к нам в гости Парфентьева.
Вот уж никак я не ожидал, что легендарный комиссар милиции окажется невысоким плотным человеком. Тем более что в фильме его играл весьма импозантный актер Владимир Кенигсон.
После просмотра, когда мы собрались в комнате, где у нас происходили редакционные совещания, главный редактор Миша Борисов сказал мне:
– Иди к Парфентьеву, договаривайся о материале.
– Иван Васильевич, – протиснулся я к начальнику МУРа, – мы бы хотели написать о вашей
