Но видишь ли, либеральные законы требуют более четких норм правоприменения. Либерализация законодательства означает снижение количества запретов, но мы должны быть вдвойне осторожны, когда решаем, с чего будет снят запрет.
– Понимаю, – кивнула я в такт его словам.
– Моральное разложение, разврат – их можно допустить только в очень ограниченном масштабе. Уничтожить их мы все равно не в силах, остается только сдерживать. Контролировать. Суды практически бесполезны, ибо они не могут определить точно, что есть безнравственность, а что – нет. Поэтому решать, что разрешено, а что запрещено, приходится полиции.
– А это означает, что каким-то людям можно быть немножечко безнравственными, так?
Муни посмотрел на меня и улыбнулся. Его крошечные глазки чуть заметно блеснули.
– Руби, – сказал он, – я отлично понимаю, что ты здесь представляешь мистера Старкса, и мне очень жаль, что исходной посылкой нашего маленького свидания является такая прозаическая вещь, как интересы упомянутого лица.
– Ну, Джордж, – промурлыкала я, – не будь таким занудой!
– Мне бы хотелось надеяться, – продолжил Муни, слегка запинаясь, – что мое общество тебе приятно. Хотя бы немного.
– Ну конечно – приятно, – ответила я, наградив его лучшей улыбкой из арсенала «школы обаяния».
– Значит, мы можем быть друзьями?
Его рука вяло скользнула по скатерти и легла на мою. Я приложила все силы, чтобы не содрогнуться. Ладонь у него была влажная и теплая.
– Да, – сказала я и стиснула зубы.
– Тогда я буду говорить с тобой как с другом…
Стараясь действовать максимально естественно, я высвободила пальцы и сложила руки на груди. Голову я кокетливо склонила набок.
– Я тебя слушаю, – сказала я.
Глаза Муни метнулись из стороны в сторону, словно он проверял, не подслушивает ли кто.
– За разрешение «быть немножечко безнравственным», как ты выразилась, необходимо платить. Это бизнес, большой бизнес. Мы предпочитаем называть его «платой за лицензию». Гарри Старкс, например, хорошо знаком с этим механизмом.
– Значит, вы и ему выдали, гм-м… лицензию?
– Да. Другое дело, что его лицензия носит, если можно так выразиться, ограниченный характер. Мы пока не даем ему полной свободы.
– Почему не даете?
– У нас есть для этого некоторые основания.
– Любопытно, какие?
– Ну, – сказал Муни, – мистер Старкс, конечно, человек неординарный; он способен контролировать операции на территории всего Сохо, и мы, безусловно, могли бы вести вместе очень крупные дела. Подобные предприятия требуют твердой руки, а у Гарри в этом отношении очень хорошая репутация. Но мы боимся поспешить и испортить все дело. Никто не должен догадываться, что полиция имеет какое-то отношение к борьбе за передел рынка. Я имею в виду проблемы с мальтийцами… Их необходимо решить.
– И что вы ему посоветуете?
Муни пожал плечами:
– Если Гарри не сумеет быстро и эффективно сломить их сопротивление, я бы порекомендовал прибегнуть к компромиссу. Если стороны сумеют договориться, кто и чем будет заниматься, в этом случае мы будем твердо знать, с кем мы ведем дела, и сможем соответствующим образом разделить прибыли. Но повторяю: все это нужно сделать быстро и без шума. Мы не можем допустить никакой войны между бандами хотя бы потому, что это плохо скажется на бизнесе. Сейчас, когда Близнецы оказались за решеткой и ждут суда, полицейское управление Уэст-Энда готово на самые решительные меры, чтобы в корне пресечь любую попытку криминальных группировок захватить власть в районе. Поэтому я посоветовал бы мистеру Старксу действовать с максимальной осторожностью.
Муни настоял на том, что должен заплатить за обед, хотя я могла сделать это и сама – Гарри дал мне достаточно денег. Потом Муни проводил меня до такси. На прощание я позволила ему дружеский поцелуй в щечку.
– Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи, Руби, – сказал он, когда я садилась на заднее сиденье.
Я рассказала Гарри о своем разговоре с Муни, и он сразу договорился о встрече с мальтийцами. После этого я еще раз связалась с инспектором, чтобы он мог принять участие в переговорах. Гарри, как и обещал, взял меня в долю и подробно объяснил, сколько он планирует заработать. Общая сумма была весьма и весьма неплохой, к тому же свой процент я должна была получать регулярно. Что ж, в этом имело смысл участвовать, тем более что вся моя работа заключалась в том, чтобы любезничать с этим подонком Муни. Наплевать, решила я. В конце концов, я делала и куда худшие вещи – и за гораздо меньшие деньги! Теперь же у меня впервые появилась возможность сколотить собственный, пусть небольшой, капитал. Эти деньги помогут мне встать на собственные ноги; я больше ни от кого не буду зависеть! Тут я снова подумала об Эдди. Я уже поняла, что не люблю его, и мне надоело переживать из-за того, что он угодил на «Фабрику ненависти». С меня было довольно. Мне хотелось освободиться.
Встреча проходила в ресторане «Критерион». С Гарри были двое его людей – Большой Джок Макласки и Дэнни Гульд. Мальтийцы приехали втроем. Джордж Муни появился в обществе двух младших сотрудников «грязного взвода». И, словно на каких-то международных переговорах на высшем уровне, они поделили сферы влияния быстро и четко.
Решено было, что мальтийцы продолжат разрабатывать свою традиционную область: контролировать ночные клубы и квартиры, где принимали клиентов проститутки. Что касалось магазинов по продаже порнографической продукции, то к ним мальтийцы не имели почти никакого отношения. Гарри, в свою очередь, не должен был заниматься проституцией – за исключением съемных мальчиков, которыми мальтийцы вообще не интересовались. За это он получал самую большую долю в бизнесе по распространению порнографии.
Для Гарри эта сделка была очень и очень выгодной. Он знал, что торговля порнографией переживает небывалый расцвет. С другой стороны, управлять этим видом криминального бизнеса было необычайно легко, а риск был минимальным. В первое время Гарри должен был платить «грязному взводу» (через Муни) по три-пять тысяч фунтов. Две тысячи платили мальтийцы. Впоследствии легавые должны были получать процент от прибыли магазинов и клубов.
Чтобы скрепить сделку и предотвратить возможность возникновения соперничества в будущем, было выработано соглашение, согласно которому обе стороны – мальтийцы и люди Гарри – получали определенную долю в бизнесе друг друга. Подобный взаимный интерес означал, в частности, что, если предприятие одной группировки подвергалось рэкету или уничтожению, страдали от этого обе стороны. Таким остроумным способом была ликвидирована основная причина возможных столкновений.
Все участники переговоров разошлись довольные. Бандиты могли и дальше зарабатывать бешеные деньги на порнухе, не беспокоясь, что их кто-то потревожит. Полиция получала свою долю и могла делать вид, будто она полностью контролирует ситуацию в Сохо. Все проблемы с законом об оскорблении общественной нравственности – такие, например, как чрезмерно навязчивая реклама ночного клуба или выставленные в витрине журналы откровенного содержания, – легко решались с помощью простого телефонного звонка. Да, безусловно, «грязному взводу» было гораздо проще иметь дело с организованной преступностью – с преступностью, которую легавые сами же и организовали. Подобная постановка дела означала, в частности, что их благополучное существование не будет нарушено какими-нибудь неуправляемыми и неконтролируемыми силами. Во многих случаях гангстеры занимались полицейской работой вместо «грязного взвода» и даже брали на себя дела, которые были по-настоящему грязными.
