Все это давало ему баснословные прибыли.
У него не было высшего образования. Но шестеренки в его голове всегда крутились отменно. Он многое знал и без институтов. Кроме того, у него был высокий авторитет в уголовной среде, крепкие связи на всех уровнях вплоть до правительственных чиновников высочайшего ранга. С некоторых пор даже депутаты Государственной Думы лоббировали его интересы.
Последние два года Женя жил в Москве. Основал свой собственный «Изумруд-Банкъ». Без малого сорок миллионов долларов и почти триллион неденоминированных рублей «черным налом» в него вбухал. Теперь все его денежки сияют первозданной чистотой.
Используя все связи, он добился привлечения в свой банк солидных частных капиталов. Но основную ставку он делал на привлечение средств бюджетных организаций. Кто-то сам купился на гарантию честности и порядочности «Изумруд-Банка». Кого-то убедили в этом через посредников высокого правительственного и депутатского ранга. А кому-то пришлось иметь дело с вежливыми людьми с волчьими глазами.
Женя не стремился к созданию собственной группировки. Но так уж получилось. В тригорских краях, за которыми он «смотрел» по-прежнему, у него была своя организация, стволов пятьдесят. Без этого никуда. Незаконный оборот водочной продукции, камешков, металлов — все это не могло обойтись без поддержки реальной силы. И в Москве у него была своя «бригада» — пятнадцать готовых на любое дело молодцев в строгих деловых костюмах. Все они ездили исключительно на «шестисотых» «Мерседесах» и жили в дорогих квартирах. На свою судьбу пожаловаться не мог никто.
Ближайшим его другом был Голландец. Корешился он и с другими московскими «законниками». Его авторитет в их среде был достаточно высок. Ведь он жил, по сути, по понятиям. Не имел семьи, не выставлял своего богатства напоказ, жестоко расправлялся с беспредельщиками, воровская сходка для него святое дело… Вот только в одном был грешен, был у него свой бизнес и своя собственная группировка. Но сейчас без этого редко кто обходится. Голландец — яркий тому пример. У него свой нефтяной бизнес. Он делает на нем миллионы. Впрочем, вся собственность Жени официально принадлежала не ему. И банком и шестью крупными казино в Москве он владел через подставных лиц.
Вот это его и беспокоило. Пока он в силе, никто не посмеет позариться на его собственность. А если вдруг случится какая беда? Все, что он нажил своими трудами, перейдет к подставным собственникам. И никакие суды не помогут.
Был бы у него сын, он бы переписал все на него. И тогда все проблемы отпали бы сами по себе… Но, увы, он был бесплоден. Только об этом, конечно же, никто не знал…
Наташа не знала усталости. Она могла извращаться в постели с ним хоть до самого утра. Но Женя не позволял их играм тянуться дольше двенадцати ночи. У него много дел. Он рано встает. Утром ему нужно быть свеженьким как огурчик.
— Все, хватит, — он отстранился от нее и направился в душ.
— Ну, миленький… — жалобно протянула Наташа. Она стояла на кровати на коленях, выгнув спину и выставляя напоказ самые соблазнительные части своего великолепного тела. Ее похотливая поза обещала бездну наслаждений. Но Женя был неумолим. Он и без того проваландался с ней два часа.
Хотя можно было бы уделить ей еще немного времени. Ведь завтра он улетает в Тюменскую область. Нужно еще раз на месте осмотреть гигантский нефтяной комплекс, который государство наконец-то решилось приватизировать. Он собирался приобрести контрольный пакет акций этого комплекса. У него были на это и средства, и возможности.
За этот комплекс шла упорная борьба. Но только один конкурент представлял для Жени некоторую опасность. Нефтяной магнат, сделавший на своем бизнесе уже не одну сотню миллионов долларов. У него были крепкие связи и в чиновничьей, и в преступной среде. Только Женя все равно не принимал его всерьез. У него было оружие против него.
Недели две не увидит его Наташа. После Тюмени Женя отправится в Тригорск. Нужно уладить на месте кое-какие дела. И родителей повидать бы не мешало. И к Вале заглянуть пора бы уж. Совсем уж истосковалась баба по мужской ласке…
Но нет, не уступит он Наташе. Завтра ему вставать не рано, а очень рано. Нужно будет отдать важные распоряжения управляющему «Изумруд-Банком». В высших правительственных кругах началась тихая паника. Об этом ему сообщили нужные люди. Кризис и девальвация неотвратимы. И напрасно пытается разубедить в этом народ едва ворочающий языком Ельцин. Только глупый может поверить впадающему в детство президенту…
О возможном кризисе его предупредили еще ранней весной. И он уже успел избавиться от ГКО, на которых раньше делал неплохие деньги. Теперь нужно поработать с рублевой массой, обратить ее в твердую валюту. Кризис уже не за горами, он грянет где-то в середине августа.
А на кризисе ведь можно будет сделать большие деньги. Надо будет отстегнуть кое-кому из Центрального банка. Пусть зарядят его информацией об ожидаемом курсе доллара. Ведь обязательно будет повторение биржевых махинаций «черного вторника»…
Дима встречался с Викой каждый день. Они ходили в кафе, бывали в театрах, один раз даже заглянули на ночную дискотеку. Но ненадолго. Самое большее в полдвенадцатого ночи Вика должна была быть дома. Ей было уже девятнадцать, но она по-прежнему слушалась родителей как маленькая девочка. О том, чтобы уединиться с ней где-нибудь в номере гостиницы или у него дома, не могло быть и речи. Дима не раз признавался ей в любви, и она, к его великой радости, отвечала ему тем же. Но о том, чтобы оказаться в одной с ней постели, оставалось только мечтать.
— Выходи за меня замуж, — в его устах эта фраза прозвучала как нечто естественное.
Он не собирался жениться, по меньшей мере, лет до двадцати пяти. Вот когда он крепко встанет на ноги, тогда и можно будет думать о женитьбе… Но от судьбы не уйдешь. Вика создана для семейной жизни. Ей уже пора замуж. А он и представить себе не мог, что она выйдет замуж за другого.
— Ты это серьезно? — вскинула она на него свои ангельские глазки.
— Дальше некуда…
— Я согласна, — кивнула она и покраснела. На следующий день они подали заявление в загс. Но и после этого Вика не подпускала его к себе как мужчину, который жить не может без женской ласки.
Да, без женской ласки он действительно жить не мог. Он любил Вику, но не прогонял от себя Катю, «ночной бабочкой» прилетавшей к нему ночью, когда он приходил домой после свидания с Викой.
А вчера к нему приклеилась еще секретарша босса. Иннокентий Анатольевич Огурцов, управляющий банком, слюнки пускал, глядя на Наташу, свою собственную секретаршу. Длинноногая блондинка с умопомрачительным бюстом и большими голубыми глазами, она сводила его с ума. Но прикоснуться к ней не смел. Тут же получал отпор. А ведь сколько баек ходит о связях начальников со своими секретаршами. Байки эти, слов нет, появляются не на пустом месте. Но в случае с управляющим и Наташей все было иначе. А уволить он ее за несговорчивость не мог. Духу не хватало. Она носила короткие юбки. И шефу доставался хотя бы вид ее обалденных ножек. Он боялся лишиться и этого… Наташа отказывала в своих симпатиях Иннокентию Анатольевичу. Но зато она положила глаз на Диму. При встречах с ним она кокетливо улыбалась, а когда он появлялся в приемной, чтобы положить на подпись какую-нибудь бумажку, она как бы невзначай выставляла напоказ свою соблазнительную ножку. Но Дима не отвечал на ее заигрывания. Не хватало еще место потерять из-за короткой любовной связи. Наташа, конечно, красивая и сексапильная, спору нет. Но таких у него было немало. Если будет надо, он найдет еще. Но только не Наташу, любимую секретаршу босса. Прознай он про их амуры, и Дима тут же окажется на улице. Хорошо, если характеристику хорошую дадут. А если нет, кто его возьмет в другой банк?.. Нет, лучше не рисковать…
С каждым днем при встречах с ним глаза Наташи загорались все ярче. Она хотела его и обижалась, что он игнорирует ее. Наконец она не выдержала. Подкараулила его на Русаковской улице. Он ехал на своей «девятке», а она стояла на обочине и якобы ловила тачку. Но рукой махнула только перед его машиной. Проехать мимо было просто неудобно.
— Приветик! — соблазнительно улыбаясь, она легко впорхнула в салон, наполнив его волнующим ароматом французских духов.
Приветик… Как будто они сегодня не виделись.
