…Карл снова очутился на том поле, где оставил Клауса. Только теперь профессор оказался там один.
Поле, прежде снежно-голубое, теперь было красным, оттенка густой киновари. Не ледяные кристаллы – огненные иглы обжигали и впивались при каждом шаге в босые ступни Карла. Величественные серебристые скалы, окружавшие поле, превратились в темные, цвета глубокого ожога, дышащие жаром каменные обломки. Небо, высокое, прозрачное, фиолетовое, как чистейшей воды аметист, стало низким и угольно- черным.
В нем не было и не могло быть ни солнца, ни луны, ни звезд.
Сначала Карл решил, что умер и попал в ад. Учитывая окружающую обстановку, это было вполне логичное предположение; к тому же наш герой совершенно искренне считал себя большим грешником.
Однако потом, немного поразмыслив, он понял, что все еще жив, просто, скорее всего, у него начался перитонит и, как следствие, – жар, лихорадка и галлюцинации.
Да, он был жив, хотя и ненадолго. Перитонит развивается быстро, а он, Карл, к тому же в последние дни здорово перенапряг свой организм.
Ему осталось часа четыре, максимум – шесть.
65
Карл пожал плечами, вздернул подбородок и, не обращая внимания на жар, окутавший его со всех сторон, зашагал к дальнему концу поля. Туда, где днем была большая, ровная, серебристая скала с шестьюдесятью четырьмя круглыми и совершенно одинаковыми на вид отверстиями, а сейчас сплошной стеной высилась упирающаяся в угольное небо тьма.
Ему казалось, что он идет к темной стене уже много часов, суток или даже месяцев, – а она не приближалась, наоборот, уплывала от него, дразня вспыхивающими время от времени световыми пятнами.
В какой-то момент идти стало легче – сверху просыпался дождь из голубых капель с сильным и резким, хотя и довольно приятным запахом, вызывающим слезы в и без того воспаленных глазах. Капли стекали по его пылающей коже, принося облегчение и успокоение, а там, где они падали на землю, огненные иглы гасли и снова превращались в снег.
Карл воспрянул духом и заспешил.
Тьма впереди изогнулась крыльями и сомкнула их над его головой.
Карл перестал что-либо видеть. Все погасло: и пылающие киноварью скалы, и огненный ковер под ногами, и багровые сполохи в темном небе.
Первым при агонии отключается зрение, вспомнил он страничку из своего старого медицинского учебника.
(Сколько лет прошло с тех пор, как он, Карл, учился в полицейской академии Мехико и должен был, помимо всего прочего, сдавать экзамены по анатомии, физиологии и оказанию первой медицинской помощи? Двадцать два, двадцать три года?.. А кажется, что это было только вчера…)
Но он по-прежнему слышал звуки – шорохи, шелесты, движение горячего воздуха.
Он чувствовал запах гари, запах голубых капель и их кисло-лимонный вкус на губах.
Он по-прежнему ощущал жар и острые камни под ногами.
– Иди сюда, – позвал его тихий, как шелест, голос остывающего камня. – Направление – на прохладу. Где совсем нет боли.
И Карл поспешил туда.
Постепенно иссякли и звуки, словно на уши ему, как и на глаза, надели плотную непроницаемую повязку.
И потому когда Карл, оступившись на краю невидимой щели, вместе с мелкими камешками заскользил вниз, то не услышал их падения, а лишь почувствовал, как они проносятся мимо.
Он уцепился кончиками пальцев за острый каменный край и повис. Внизу была пропасть – Карл все еще ощущал токи воздуха, но теперь они оказались ледяными. Дыхание Непостижимой Пустоты, вспомнил он, вот как это называют буддисты, последователи школы дзэн.
Они правы.
Очень точное название.
И, хорошо понимая, что это бесполезно, что Непостижимая Пустота затягивает его, а из всех чувств у него осталось лишь осязание, Карл тем не менее попытался в последний раз подтянуться на руках.
И тут кто-то схватил его за цепенеющие кисти и рывком выдернул из пропасти.
66
Во вторник утром Карл проснулся полностью отдохнувшим и в превосходном настроении.
Некоторое время он с любопытством разглядывал высокий каменный потолок и светильник с забавными цветными оконцами, с удовольствием вдыхал чистый, сухой, прохладный воздух пещеры, в котором витал незнакомый ему довольно сильный, но приятный запах, и радовался полному отсутствию боли в теле, завернутом, судя по ощущениям, во что-то мягкое и теплое.
Эти ощущения были настолько приятны, что Карл не торопился с выстраиванием привычной логической цепочки, заключающей в себе ответы на такие, например, насущные вопросы, как «где я?», «который час?» и «как я здесь оказался?».
То есть он помнил, конечно, что оставил на снежном поле Клауса с поврежденной ногой, что долго искал нужную пещеру и ему очень мешала боль от острого приступа аппендицита, но, несмотря на это, пещеру Карл все-таки нашел и поднялся в нее… А вот что было потом?..
От бредовых ночных видений в памяти не осталось и следа.
Ничуть от этого не расстроившись, Карл решил повернуться на бок и еще немного поспать.
К его удивлению, процесс переворачивания занял некоторое время.
Не то чтобы тело совсем не слушалось команд, посылаемых мозгом, просто оно стало относиться к ним критически.
Попутно выяснилось, что он, Карл, совершенно голый, лежит на чистом, мягком, белом меху, а сверху укрыт одеялом из тонкой и легкой шерсти, которое кто-то заботливо подоткнул со всех сторон.
Обнаружился и источник приятного запаха – пластырь на животе, сделанный из тонкого холста и пропитанный какой-то голубоватой жидкостью.
Карл, давно привыкший ощущать себя сильным, абсолютно здоровым, уравновешенным и полностью контролирующим свои телесные функции, и сейчас не собирался потакать всяким там минутным слабостям. Первоначальное намерение – поспать еще часок-другой – было отставлено.
Он сел на своем покрытом мехами ложе и оглянулся по сторонам в поисках одежды.
Здесь было много занятных вещей, но никаких следов его одежды и обуви не наблюдалось.
Легкая бамбуковая занавеска, прикрывающая вход в пещеру, зашелестела.
В пещеру стремительно вошла девушка с агатовыми глазами и длинными черными косами, одетая в овечий тулупчик, перехваченный цветастым кушаком, и в цветастом же платке на голове. В маленьких ушах важно покачивались массивные золотые серьги в виде змей, кусающих себя за хвост.
В руках девушка несла какой-то сверток. При виде сидящего Карла ее смуглое лицо озарилось радостной улыбкой.
– Я так и знала, что ты сейчас проснешься!
Карл инстинктивно подтянул сползшее одеяло.
– Кто ты?
– Я – Саддха, – снова улыбнулась девушка, – на твоем языке это значит Эдельвейс…
Придерживая одеяло, Карл осторожно слез с ложа и выпрямился. Голова немного кружилась, но с остальным все было вроде бы нормально.
– Я принесла тебе одежду. – Саддха развернула сверток и протянула ему длинный тибетский халат и что-то вроде войлочных туфель без задников.
– Спасибо, Саддха. У тебя очень красивое имя. Извини, не могла бы ты… э… отвернуться?
67
Девушка рассмеялась весело и звонко.
– Я помогала отцу о-пе-ри-ро-вать тебя, – с гордостью заявила она, по слогам произнося новое и
