Короче, я сижу в «Макдоналдсе» два часа, медленно жуя гамбургер с рыбой, пирожки со смородиной и яблоками, картошку фри, потом какую-то печеную штуку с грибами, тоже вроде пирожок, только почему-то названный итальянским, запивая все это кофе, фантой и без опаски согрешить поедая мороженое, которое насквозь синтетика, а потому вполне может быть употребляемо в разгар Великого поста. Понимаю, что это не вполне увязывается с моими декларациями о похудении – на ночь вот этак-то набить животик! – но я пока нахожусь во власти форcмажорных обстоятельств и, хочу или нет, вынуждена с ними мириться. А мне нужны силы! Кто знает, что ждет впереди!
Впереди и правда полный мрак, ну а пока – пока мне скучно. Совершенно нечего делать. Ужасно хочется включить ноутбук и попытаться открыть долоховские засекреченные файлы. К примеру, мне вдруг приходит в голову, что в аббревиатуре D-x-NV это самое NV вполне может обозначать «наркотическое вещество». Икс – понятно, что такое, неизвестная величина. Получается: D – неизвестное наркотическое вещество. Может, это бред, но я привыкла с уважением относиться к своему творческому бреду. Благодаря ему я и живу на этом свете – в том смысле, что зарабатываю средства на пропитание и даже больше.
Да, мне безумно охота поэкспериментировать с файлами, поиграть в эти крутые интеллектуальные игры! Но я не делаю этого по двум причинам. Во-первых, «Макдоналдс» – не то место, где стоит демонстрировать такую редкостную штуковину, как ноутбук. Еще заприметит какой-нибудь лихой человек! Потом по пути на вокзал или в нем самом налетит злая сила – и прости-прощай моя техника с долоховскими секретами, а также моими романами! Неизвестно, что представляет большую ценность для человечества, но лично у меня на сей счет не может быть двух мнений! Во-вторых, в моем ноутбуке не заряжена батарея. Он будет работать безупречно, подключенный к сети, но батарея сама по себе может сесть в любой момент. Со мной, между прочим, это уже случалось.
Я должна была утром появиться в издательстве с новым детективом (электронная почта у меня тогда еще не стояла, я возила романчики на дискетах), но не успела дописать последнюю, самую важную сцену. А билет на поезд уже купила, неохота было менять планы. Я примчалась на вокзал в обрез, прихватив с собой ноутбук, и подумала: ведь до визита в издательство, до одиннадцати утра, у меня минимум три часа после прихода поезда! Сяду где-нибудь в «Макдоналдсе» на площади Пушкина, в уголке, и допишу сцену. Я так и сделала, когда приехала в Москву. И не знаю, что со мной случилось, какой глюк вдарился в голову в порыве сногсшибательного вдохновения, но я забыла сохранить текст. Обычно я это делаю автоматом! А тут затмение какое-то нашло!
В результате через два с половиной часа компьютер просто отключился, батарея села – и вся последняя сцена, которую я так лихо наваляла, преисполнившись за себя великой гордости, исчезла в каких-то электронных безднах. Ох и тяжко мне пришлось… Конечно, я потом написала новый эпизод, в издательстве меня простили. Но все же, куда девалась та сцена? Может быть, она по-прежнему где-то витает. Кстати, а куда девается содержимое электронных «корзин», опустошаемых нами? Если следовать закону всемирного превращения и сохранения энергии, ничто не возникает из ничего и не пропадает в никуда. Ну и где она, эта свалка виртуального мусора? Чью окружающую среду засоряет?
У меня в голове немедленно возникает фантастический сюжет на тему интеллектуального виртуального монстра, этакого гомункулуса, родившегося во всемирной «паутине» и собравшего под свои знамена погибельных для людей и компьютеров призрачных гоблинов, но тут я бросаю нечаянный взгляд на часы над стойкой – и, подхватив с полу сумку с ноутбуком, набрасываю на плечи куртку и лечу через площадь к вокзалу. Мой поезд уходит черед двадцать минут! Хорошенько я поужинала, ничего не скажешь!
Подбегаю к девятому вагону. Уже издалека вижу проводницу – маленькую пухленькую блондинку, похожую на сладкую плюшечку. На ее кудрявой головке форменная пилотка. Хорошенькая девочка. Ни следа синих теней! Претендентка на звание «Лучший по профессии».
– У вас пятнадцатое место, четвертое купе. Пожалуйста, проходите.
Мне повезло – у меня нижняя полка. Вообще сегодня почему-то не очень много желающих посетить столицу нашей родины. Отправление минут через десять, а вагон практически пустой. Может, повезет и в моем купе не будет много народу? Хотя нет, лучше пусть там будут заняты все места, причем пассажирами окажутся женщины!
А вот и мое купе.
– Добрый вечер.
Слышу в ответ аналогичное и смотрю на своих попутчиков. Это мужчина и женщина. Оба сидят с двух сторон столика, уткнувшись в книжки и откинувшись в тень. Видимо, у обоих чрезвычайно интересное чтиво, если они не способны оторваться от него даже в сумраке. Мельком бросаю привычный взгляд на обложки: уж не читают ли они писательницу Дмитриеву? Ну да, ждите ответа. Писать-то она пишет, а вот читает ли ее хоть кто-нибудь?! У моей попутчицы в руках – Пауло Коэльо, «Пятая гора». На мой взгляд, и этот роман, и все другие – не более чем довольно слабые дайджесты тех или иных глав Библии, но из Коэльо, по непонятным причинам, пресса делает новую звезду. А далеко ему, между прочим, до Борхеса! Как до Луны. Но среди интеллигенции теперь считается престижным читать «Коэлью». Из чего можно сделать вывод, что попутчица как бы интеллигентка.
Мужчина читает Акунина – «Коронация». Поскольку я люблю Акунина, а от «Коронации» вообще в восторге, мои симпатии и антипатии невольно перекочевывают с авторов на читателей. Нетрудно угадать, каким образом они распределяются!
Строго говоря, мужичок действительно очень приятный. Немного за сорок, с мягким, добродушным, ироничным лицом. Не знаю почему, вспоминаю при взгляде на него песенку «Бухгалтер, милый мой бухгалтер». Не герой моего романа и, возможно, вообще не герой, но бесспорно – хороший человек. Из тех мужчин, с которыми я умею дружить без всяких неприличных мыслей и поползновений с обеих сторон. В моей жизни в разное время возникали такие вот хорошие друзья мужского пола, но их всех так или иначе отогнал от меня не терпящий никакого соперничества Михаил. Теперь нет ни его, ни друзей.
Женщина мне не нравится. Таких, как она, в старину называли очень грубо, зато точно: размужичье. У нее яркие черные глаза, маленький стиснутый рот, а черты набрякшего лица, и сложение, и стрижка – все мужиковатое. Глаза острые, умные, однако все прочее производит весьма неприятное впечатление. Особы такого типа обычно очень не любят обыкновенных, тем более симпатичных, стройных женщин, к которым я пока что отношусь, несмотря на изобилие скушанных нынче в «Макдоналдсе» пирожков.
Да, я ей не нравлюсь. Она не сводит с меня сосредоточенных, словно бы недоверчивых, испытующих глаз. С другой стороны, на меня точно так же неотрывно таращится мужчина. С таким любопытством, как будто я явилась сюда в одних стрингах, честное слово!
Может, я в кафе ненароком посадила пятно на каком-нибудь неприличном местечке? Был у меня такой казус в жизни, лопнул вишневый пирожок в «Макдоналдсе» – лопнул и спас мне, можно сказать, жизнь…
– Извините, у меня пятнадцатое место, – говорю я, чтобы ликвидировать затянувшуюся паузу и заявить
