в чем дело: на дворе стояла не сырая, туманная осень, а начало сухого июля, и пах этот «туман» не лесной прелью и грибами, а дымом. Дымом он и был.
Теперь уже все верили Петру. Собственно, самым первым доказательством опасности послужило бегство Змея с Виталей. Татуированный бандит обладал поистине змеиным чутьем на беду и неподражаемым умением спасать свою жизнь. Виталя тоже зарекомендовал себя в этом деле на «отлично». Ну что ж, остальным надо было всего лишь последовать их примеру.
Ни о чем в жизни не жалела Ирина раньше так, как сейчас: ночью, впопыхах, а может, еще спросонок, все погрузились в убогонький «Москвичок» Петра, забыв о других машинах. Ну не угнали бы Змей с Виталей обе машины! Сейчас у них осталось бы средство спасения, уже мчались бы в Арень. Хотя надо же сообщить в деревне… Впрочем, там, конечно, уже обо всем знают: наверняка Виталя со Змеем приостановились крикнуть об опасности старухам, иначе они просто распоследние подлецы.
– Ну, подлецы! – вдруг выдохнул Павел, бежавший рядом с Ириной. – Ну, попадутся они мне…
– Присоединяюсь, – буркнул Сергей.
Итак, все думали об одном и том же.
И существовала еще одна тема, не сомневалась Ирина, которая равным образом занимала мысли каждого. Эту тему можно было бы условно сформулировать так: «Почему бог не дал ума красивым женщинам?» Ведь все думали, что Ирина сама была настолько глупа, что поехала в лесную глушь в модельных босоножках на шпильке! Но, во-первых, ей просто ничего больше не оставалось, а во-вторых, когда она садилась в электричку, чтобы ехать в Арень, кроссы по пересеченной местности как-то не имелись в виду.
– Ну отломи ты их совсем! – крикнула бегущая впереди Маришка, смахнув со лба паутину.
Да, вдобавок ко всему эти мелкие ельнички-сосеннички были часто занавешены липкой паутиной, в которую все то и дело утыкались. Уже пора было к ней привыкнуть, а у Ирины тошнота подкатывала к горлу. Или ее просто укачало от бега?
– А что, может, и правда? – раздался голос замыкающего Петра. – Я видел в какой-то рекламе…
– Эту рекламу придумал мужчина! – пропыхтела Ирина. – Походил бы сам с отломанными каблуками! Такое впечатление, что у тебя ноги коленками назад!
Сергей громко прыснул. Павел сердито покосился на него и подхватил Ирину под локоть.
– Давай я тебя понесу, а?
– Не стоит надрываться, – обернулась Маришка. – Сейчас речка! – И громко взвизгнула, когда под ногами раздался плеск: вбежала в воду, не заметив ее в серой дымной завесе.
«Жаль, не нашлось какого-то бочага, – мстительно подумала Ирина. – Хорошо бы тебе ухнуть с головой!»
Похоже, шансов провалиться с головой в этой мирно текущей водице не было ни у кого: Маришка клялась, что здесь воробью по колено. Однако Петр все же заставил всех раздеться и обмотать одежду вокруг головы, а обувь нести в руках. С ним уже никто не спорил.
Маришка оказалась девушкой без комплексов. Одним махом содрала с себя платьишко, расшлепанные босоножки и оказалась по колено в воде. Когда вода поднималась выше, она тихонько вздрагивала. Мышцы ног плавно переливались под нежной кожей, чуть тронутой загаром, однако спина оказалась черная, спаленная солнцем: так называемый огородный загар.
– Ничего себе, воробью по колено… – пробурчала Ирина, расстегивая орудия пытки, которые носила на ногах, и неприязненно наблюдая, как вода все ближе подбирается к роскошным Маришкиным бедрам, туго обтянутым голубыми трусиками.
– Так ведь это смотря какому воробью… – пробормотал Сергей, чей восхищенный взгляд был устремлен в том же направлении.
Петр тоже стоял как заколдованный, и только Павел остался равнодушен к изобилию Маришкиных выпуклостей и вогнутостей: он закатал повыше штанины шортов и улыбнулся Ирине:
– А нам практически и раздеваться не нужно, правда?
Ирина кивнула и подала ему руку, отворачиваясь от Сергея и Петра, которые меланхолично снимали штаны, не отводя взоров от удаляющейся Маришкиной спины, перечеркнутой лямками кружевного (и очень дорогого, судя по виду!) бюстгальтера. Кто бы мог подумать, что у этой пейзанки окажутся такие изысканные потребности, с отвращением подумала Ирина. Хотя если Маришка решила соблазнить всех мужчин на своем пути, тут уж надо изощряться, не стесняясь в расходах!
И в самом деле, вода оказалась хоть и не глубокой, но впрохолодь, тело сразу покрылось мурашками. Маришка уже выбралась на берег, натянула платье и довольно улыбнулась, увидев, что Ирина выходит из воды об руку с Павлом, а Петр телепается где-то сзади.
Пока мужчины натягивали брюки, Ирина улучила момент забежать за куст и переодеться: платье совершенно высохло. Продрогший Петр обрадовался возвращению рубашки и расплылся в улыбке, надевая ее:
– Тепленькая!
Маришкино лицо сразу вытянулось, а Ирина почувствовала, что в садизме, пожалуй, можно найти много привлекательного для чувствительной натуры.
Если есть время, конечно. Потому что у них-то времени не было ни минуты, и когда впереди сквозь стволы забрезжили наконец домики деревни, никто не отказался бы снова оказаться рядом с речкой, только погрузиться туда не по колени, а по самую шейку.
Улицы были пусты, как и вчера. «Может, Виталя со Змеем предупредили старух и все уже ушли отсюда?» – мелькнуло в голове у Ирины, но тотчас она увидела козу, которая задумчиво жевала траву у самой околицы, и поняла, что деревня вряд ли опустела. Чтобы хозяйки стронулись с места без своей живности?! И только тут до нее дошло, что они вообще вряд ли решатся уйти, пока опасность не заглянет прямо в глаза. А уж тогда может оказаться совсем поздно…
Узенькой тропкой меж огородов выбежали на главную и единственную улочку.
– Баба Ксеня! – завопила Маришка, бросаясь к своему дому.
Петр огляделся и выцарапал из травы какую-то проржавевшую железяку вроде засова от ставня. Подскочил к рельсине, висевшей рядом с заколоченным домом, на котором еще можно было разглядеть обломки древней вывески «Сельпо», и принялся колотить по ней железякой. Ирина поняла, что для таких целей и висело здесь это примитивное било. Бог знает, конечно, когда в последний раз с его помощью поднимали тревогу, однако звук набата не был забыт: из-за своего забора высунулась баба Ксеня, на улице показались еще четыре-пять старух. Одна была так же мала ростом, как баба Ксеня, а остальные уродились как на подбор: дородные, высокие, крепкие.
– Что за пожар? – густым басом спросила одна из них. – А ты, Сергунька, куда подевался спозаранку, не пимши, не емши?
– Доброе утро, баба Вера, – улыбнулся Сергей.
Все ясно – это была его квартирная хозяйка.
– Да так… прогуливались. Но вы не беспокойтесь, мы все уже позавтракали. Тут дело такое, вы только не волнуйтесь…
– Слышите, девчонки, чего Маришка говорит: пожар, дескать, идет, – сообщила баба Ксеня.
– Пожар идет, – кивнул Петр. – Прямо на деревню. И ветер поднимается.
Все задрали головы. Да… облака просто мчались по небу.
– А, так вон что кричали те ребята из машины! – всплеснула руками бабулька в веселеньком красном платочке, из-под которого выбивались вьющиеся седые прядки-пружинки. – Промчались сломя голову, будто сам черт за ними гнался, вопят не разбери поймешь чего. Это они про пожар, значит, вопили!
– Ну да, а ты думала, Ольга, они тебя покататься зовут, – подала голос востроносенькая, в черноту загорелая старушечка и громко, с ехидцей рассмеялась. – В город, на дискотеку!
– А чего, я еще девушка что надо! И спеть, и сплясать, и за ручку подержать! – задорно кивнула Ольга и без всякой обиды засмеялась вместе с остальными соседками.
Ирина растерянно огляделась. Она думала, при словах Петра здесь такое поднимется… Заранее приходила в ужас, прикидывая, как будут распихиваться по двум оставшимся машинам. Их пятеро, да пять старух, да дед еще. Десять человек, для джипа и «Мерседеса» это не так много. А узлы с барахлишком? А скотина? Ее что, к бамперу привязывать на сворке? Кошмар! А главный кошмар – прощание бедных бабок со
