Он не шел, не стоял и не сидел, а также не лежал беспомощно. Он…
Странно высвеченный откуда-то снизу, он висел – голова чуть ниже уровня пола, – обхватив руками и ногами довольно широкую плаху, вертикально торчащую из ямы, которая вдруг открылась почти у ног Ирины.
Отпрянув, она пригляделась внимательнее. Ничего себе, почти до потолка вздымается плашка. Как туда попал Павел? Прыгал, что ли, с края ямы? Но зачем?!
Павел вдруг замер, затих и какое-то время вслушивался, прежде чем крикнуть задыхающимся голосом:
– Кто здесь? Кто?!
Не то услышал, не то почуял ее шаги. Какое отчаяние в голосе! У Ирины сердце сжалось от жалости, она с трудом протолкнула ответ сквозь комок в горле:
– Павлик, это я! Ирина!
– Ири-на? – недоверчиво выдохнул он и даже сделал движение обернуться, но доска угрожающе заколебалась, и Павел замер. – Что ты здесь делаешь?
– Увидела, как ты приехал, и побежала к тебе. Ты в лес, я за тобой. Звала-звала, но ты ничего не слышал, – выдала она сокращенную и отредактированную версию своих приключений.
А что? Не задавайте ненужных вопросов, и вам не станут врать. Павел тоже хорош: висит над бездной, а выпытывает, словно ревнивый муж у загулявшей жены! Бывают неуместные вопросы – а этот один из них, все равно как в том стихотворении:
@STIH = Я спросил электрика Петрова:
«Почему у вас на шее провод?»
Ничего Петров не отвечает,
Он висит и ботами качает.
Очень похожая ситуация!
– Ирка, помоги… – Голос Павла дрожал. – Внизу колья, если сорвусь – конец. А вверх подтянуться – ноги скользят.
Ирина пала на живот и заглянула в яму. Вот почему так светло! Там, внизу, лежит фонарь Павла – вернее, торчит светильником вверх, застрявши между зубьями гигантской железной бороны, брошенной на дно. Мерещится или вправду валяется на дне что-то желто-белое, костяное, подозрительно напоминающее череп?
Господи Иисусе! Ловушка! Над этой ямой устроена ловушка, в которую и угодил Павел! И только чудом ушел от судьбы, не свалившись на острые, смертоносные колья, а зацепившись за доску, которая вдруг ушла из-под ног и стала торчком.
Каким чудом удалось зацепиться Павлу?! Ну, не зря же дед говорил: кому за тыном коченеть, того до поры и обухом не перешибешь!
– Скажи, как помочь? – быстро спросила Ирина.
– У меня веревка в рюкзаке. Помоги его снять.
Ирина встала на колени на самом краю и беспомощно протянула руки. До спины Павла еще полметра как минимум, а она не Гелла из «Мастера и Маргариты», у которой руки удлинялись по мере надобности.
– Поищи, нельзя ли какую-нибудь палку из стены выломать, – велел Павел. – Я могу одну руку попытаться ненадолго разжать, а ты подцепишь лямку и стянешь с плеча. Только быстрее, ноги слабеют в раскорячке!
Ирина заметалась вдоль стен, цепляясь то за одну, то за другую заплотину, преимущественно за те, что потоньше.
Бесполезно и пытаться. Чтобы вытащить хоть одну палку, надо оттянуть стояки. Ей это не по силам.
– Найди, найди, чем зацепить лямки!
Бог ты мой, чем она только думает, что ищет? А кочерга?
Ирина вернулась к краю ямы и протянула вперед свое орудие защиты, почти коснувшись плеча Павла. Отлично!
– Давай снимай!
Помедлив мгновение, Павел теснее прижался к доске и осторожно опустил левую руку. Доска угрожающе качнулась, но тотчас выровнялась. Павел неторопливо, осторожно выпростал руку из лямки, и рюкзак повис на одном плече. Павел тотчас вцепился в доску обеими руками и замер. До Ирины доносилось его тяжелое дыхание, господи, да он же вот-вот сорвется на колья!
– Держись! – крикнула Ирина.
Она просунула кочергу между плечом Павла и лямкой рюкзака.
– Снимай!
Опять мгновение напряженной тишины, потом Павел опустил правую руку.
Доска качнулась… Ирина представила, до какой боли напряжены мышцы его ног, обнимающих доску, и услышала, как скрипят ее зубы. Она стиснула их до ломоты, до боли, словно сама висела на шаткой доске, ежеминутно рискуя сорваться.
– Тащи!
Кочерга напряглась, стала тяжелее, но Ирина успела перехватить ее и подтянула к себе драгоценный груз. С облегчением перевела дух, отбросила кочергу и принялась расстегивать рюкзак. Он был новехонький, еще пах новизной. Липучки отходили одна от другой с ужасающим треском. Наконец Ирина вынула моток веревки. Ради чего бы Павел ни обзавелся ею, какое счастье, что сделал это!
– Есть! – радостно выкрикнула она.
Резкий короткий выдох. Потом Павел заговорил – чуть слышно, словно сил для разговора у него уже не было:
– Один конец обмотай вокруг стоек, да покрепче. Как можно крепче! Тяни изо всех сил, я ведь тяжелее тебя. Свободный конец добрось до меня.
– Лучше я не буду бросать, а протяну тебе на кочерге, так вернее, – возразила Ирина.
– Делай… как знаешь…
Голос Павла больше напоминал последние вздохи умирающего.
Всхлипывая от жалости, Ирина заметалась от стены к стене. Она накручивала и накручивала все новые кольца вокруг стоек коридора, пока не спохватилась, что в борьбе за безопасность может извести всю веревку. Прикинула – да нет, вполне хватит Павлу, еще и останется. Затянула натуго узлы, отбежала по коридору на всю длину веревки и подергала изо всех сил. Вроде бы крепко.
– Я готова. Ты там как?
– Держусь, – прошелестел Павел. – Давай… От левого плеча.
Ирина опять бухнулась на колени на краю ямы. Господи помилуй сорваться туда! Тогда и она погибнет, и Павел будет обречен. Он уже на пределе, это чувствуется.
Вот кочерга опять у его плеча. Павел осторожно разжал левую руку… схватил кочергу, схватил веревку:
– Отпускай!
Ирина от неожиданности разжала руки, и кочерга полетела вниз.
Какое-то мгновение она тупо следила за полетом, потом в отчаянии укусила себя за край ладони.
– Что? – чуть слышно спросил Павел. – Кочерга упала? Ладно, не переживай. Хотел сказать – убирай. Это я виноват. Но теперь обратной дороги нет.
Веревка, лежащая на краю ямы маленькой бухточкой, заскользила вниз. Ирина поняла, что Павел стравливает лишнюю длину. Вот веревка натянулась – и…
Как внимательно Ирина ни следила за каждым движением, она пропустила мгновение, когда Павел выпрямил ноги, сжимавшие доску, и повис на руках. От толчка тело его полетело по направлению к Ирине, и она успела вцепиться в ворот его рубахи. Ловко перехватывая руками веревку, Павел начал выбираться наверх. В это время верхняя часть доски от толчка начала переворачиваться и опускаться прямо ему на голову.
Ирина вскинула руки и успела поймать доску. Придерживала ее до тех пор, пока Павел не
