На сей раз Алёне просто чрезвычайно повезло! Ее сосед, очень красивый, хотя избыточно субтильный молодой человек с невероятными черными глазищами и великолепными каштановыми кудрями, завязанными в хвост, обладал завиднейшим аппетитом. Добавку булочек он брал дважды!
– Почему в полете всегда так естся, не пойму? – сыто промурлыкал он, наконец – с видимым сожалением – наводя порядок на своем подносе, чтобы отдать его стюардессе. У него был странный голос, какой-то противоречивый: не то хрипловатый, не то звонкий, не то низкий, не то высокий. – Вообще я ужасно привередлив: когда с девушкой моей идем в ресторан, официантов, бывает, измучаю вопросами, что за блюдо, как да из чего приготовлено, а тут мету все подряд. Может, со страху, как думаете?
– Вы что, боитесь самолетов? – спросила Алёна снисходительно.
Штука в том, что некоторая – и немаленькая – часть ее жизни прошла на Дальнем Востоке, а там полно мест, куда, как в песне, только самолетом (по крайности – вертолетом) можно долететь. Она привыкла к этому стремительному способу перемещения в пространстве и во времени (с учетом часовых поясов фантастика становится реальностью!) и терпеть не могла занудные, медлительные поезда.
– Да как вам сказать… – задумчиво протянул сосед. – Я довольно часто летаю, и непременно какая- нибудь пакость приключится. То рейс задержится, то кому-нибудь плохо станет в самолете, то…
– Дамы и господа! – раздался внезапно голос из громкоговорителя. – К вам обращается командир экипажа Сергей Пырьев (Алёна летела рейсом Аэрофлота). – В маршрут нашего следования внесены неожиданные коррективы. По метеоусловиям Москвы мы вынуждены изменить курс и совершить посадку в Нижнем Новгороде.
– Мать честная… – простонал сосед. – Я же говорил!
Что тут началось в самолете! Масса «как?», «почему?», «возмутительно!» и «по какому праву?!» обрушилась на беззащитных стюардесс. Одна Алёна сидела, с трудом сдерживая до неприличия расплывающийся рот.
Вот повезло! Ей просто необыкновенно повезло! В Москве она переживала бы, попадет ли на самый удобный поезд – в 16.55, который приходит в Нижний тем же вечером, ей пришлось бы тащиться с багажом из Шереметьева-2 на автолайне, а потом в метро, метаться по Курскому вокзалу, надеясь взять билет, а если бы не удалось, пришлось бы ждать другого поезда, ехать на другой вокзал… А тут! Да здравствуют все метеоусловия на свете, надвинувшиеся на столицу нашей родины столь своевременно!
Наша героиня втихомолку радовалась, пропуская мимо ушей многочисленные заверения в том, что Аэрофлот берет страдальцев-пассажиров под свое покровительство, обеспечит их питанием, а также, если в Шереметьеве их не примут до вечера, оплатит проезд поездом до Москвы. И вдруг Алёна заметила, что ее сосед под шумок (вот уж в прямом смысле слова!) достал запрещенный во время перелета к употреблению мобильник и читает сообщение. Он озабоченно покачал головой, убрал трубку и, перехватив взгляд соседки, тихо сказал:
– Все не так просто. Мне из Москвы сообщили, что с метеоусловиями там все отлично, но в Шереметьеве устроен жуткий шмон. Ищут бомбу. Кто-то позвонил в милицию и сообщил, дескать, на территории аэропорта заложено несколько взрывных устройств, причем часть попала с багажом пассажиров в самолеты, ожидающие отправления. Можете представить, что сейчас творится в Шереметьеве! Понятно, что все борты, идущие на посадку, распихивают по запасным аэродромам. Главное, никогда ведь не знаешь, правдиво предупреждение о бомбе или это телефонный терроризм.
– Меня подобные шутки до белого каления доводят, – кивнула Алёна. – Ну ничего, вроде бы юмористов-дебилов научились по телефонным номерам вычислять.
– Сегодняшнего дебила вычислить трудно, – вздохнул сосед. – Звонок-то был международный, из Франции, из какого-то уличного парижского телефона-автомата. В Париже ведь еще автоматы на улицах сохранились, представляете?
– Да что Париж, – махнула рукой Алёна, – они в каждой французской деревне есть. Вот, скажем, я отдыхала у друзей в Муляне… это такая богом забытая деревенька близ Тонера, которая оживает только летом, зимой там вообще пять семей живет, ну, самое большее – шесть… так вот, там на главной площади, напротив мэрии, стоит телефонная будка, да еще с толстенным справочником внутри. И справочник всегда – обновленный, самого последнего выпуска!
– Французы, – уважительно проговорил сосед, – цивилизованный народ. Цивилизованный! Не то что наше хулиганье!
– Ну, я думаю, хулиганья и там хватает, – обидевшись за родные палестины, заносчиво возразила Алёна. – Вы же сами говорите, что звонок насчет бомбы был из Парижа.
– Спорим, какой-нибудь наш хулиган и прикалывался! – воскликнул сосед, который, такое ощущение, не только не всосал святое чувство патриотизма с молоком матери, но и вовсе о нем не слышал. – Наш, отечественного розлива!
Алёна продолжала обижаться. У нее-то с наличием многократно охаянного чувства русского патриотизма было все в полном порядке. Так же, как с чувством национальной гордости и прочими девайсами гражданина (гражданки, вернее) великой страны России.
– Да бросьте вы! – ехидно сказала она. – Мне кажется, вы все заливаете, а я тут уши развесила. Откуда вы могли узнать, что звонок был международный? Откуда вы могли узнать, что он вообще был?!
– Я же говорю, – сосед похлопал себя по карману, куда убрал мобильник, – эсэмэска пришла. Меня в Шереметьеве девушка моя должна была встречать, ну и вот…
– Ага, ага, – с тем же ехидством перебила Алёна, – так в Шереметьеве и сообщили всем и каждому, что телефонный террорист звонил из Парижа!
– Всем не всем, – солидно произнес сосед, – а моей красотуле сообщили. Она ведь знаете кто? Жена командира подразделения «Антитеррор». Эти ребята ринулись по вызову в Шереметьево, ну а их командир позвонил жене, моей девушке. Вовремя позвонил, что характерно: барышня уже ехала как раз в аэропорт, чтобы меня встретить. Пришлось домой повернуть… А теперь меня в Нижний завезут, когда вообще встретимся?! Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону… – вдруг пропел молодой человек, мягко говоря, не в тему, да еще и ужасно немузыкально.
Алёна только головой покачала. Вот это сюжет! Вот это совпадения! Надо записать, чтобы не забыть. Когда-нибудь она напишет романчик о жене командира, о ее любовнике, о самолете, улетевшем в Нижний… Надо только вплести какую-нибудь криминалку интересненькую. А впрочем, что еще вплетать, телефонный террорист – самая что ни на есть криминалка. Из Парижа позвонил, надо же! Может, и правда бомба в Шереметьеве? Ну, тогда дай бог, чтобы ее обезвредили и обошлось без человеческих жертв.
С такой мыслью Алёна снова уснула – и проснулась только от сообщения о том, что самолет совершил посадку в аэропорту Нижнего Новгорода.
Началась обычная суета, которая всегда случается перед тем, как пассажиры покинут самолет.
– Ага, есть новости! – воскликнул сосед писательницы, читая очередную эсэмэску. – Все почти уверены, что тревога ложная, шмон в Шереметьеве заканчивается, часа через два-три нас отправят домой.
– А я уже дома! – радостно сообщила Алёна. – Мне нужно будет забрать свой багаж – и бегом на такси. Так что в Москву вернетесь без меня.
– Слушайте, – подозрительно покосился на нее молодой человек, – а, часом, не вы устроили нам вынужденную посадочку? Скажем, кто-то из ваших французских друзей решил…
– Какой сюжет! – восхищенно всплеснула руками Алёна. – Какой сюжет! Я его обязательно где-нибудь использую!
– Где-нибудь – это где? – насторожился парень.
– Не волнуйтесь, – засмеялась Алёна, – все будет чинно-блинно. В детективе каком-нибудь.
– А вы, что ли, детективы пишете?! Нет, серьезно, вы – писательница?
Сосед осмотрел нашу героиню придирчиво и даже, можно сказать, недоверчиво. И в его черных, очень черных глазах, так похожих на глаза Игоря (только те сверкали и сияли, а эти были, напротив, матовыми), выразилось глубочайшее сомнение.
Алёна вздохнула. Вот так всегда: стоило ей проговориться, что она писательница, как подобное придирчиво-недоверчивое выражение принимали лица сплошь и рядом всех окружающих. И что там такое было с ее внешним обликом, она никак не могла понять.
– Слушайте… – протянул сосед. – А вы, часом, не Алёна Дмитриева?
– Да, – изумленно призналась Алёна. – Как вы меня узнали?!
