Она качнулась, и Александра едва успела подхватить гадалку под руку.
– Пойдемте-ка в дом. Надо переодеться. Вы вообще спали? И что-нибудь ели сегодня?
– Какое там! – Агния Михайловна слабо махнула рукой. – Как узнала про Наденьку…
– Про Наденьку? – Александра приостановилась. – Про Надежду Лаврентьевну? Что с ней?
– Помнишь ее? – Измученное лицо осветилось подобием улыбки. – Лучшая подружка моя была, старинная. Была, вот именно. – Она скорбно перекрестилась. – Мы еще в детский садик с ней вместе ходили, потом в 1-ю школу. Вместе женихов на фронт провожали.
Александра недоверчиво покосилась на свою спутницу. Ну, в школу ладно, а вот насчет детского садика… Ей сколько, Агнии Михайловне, лет семьдесят пять? То есть она года с 24-го? Это ж пещерный век! Ну какие тогда могли быть детские садики?! Или все-таки были? Честно говоря, Александра считала их достижением развитого социализма…
В просторной горнице, как всегда, чистота и порядок, но такое ощущение, что все выстужено. Александра стащила с обессиленной хозяйки безобразное пальто, опорки и платок, с отвращением покосилась на линялый халат и сказала сурово:
– Где ваши платья висят? Вот в этом шкафу? Одевайтесь. А я чайник поставлю.
Вышла на кухню. Чайник у Агнии Михайловны был модерновый, «Ровента» с золотой спиралью, согрелся в одно мгновение. Александра заварила его, начала наливать.
– Спасибо, Саша, ты садись за стол, теперь уж я сама.
Агния вошла – в черном платье, лоснящиеся тяжелые волосы причесаны, как всегда, гладенько, пробор – белая ровненькая ниточка точно посередине головы. Вот только не накрашены ресницы и тоненькие брови. И какие же у нее усталые, заплаканные глаза!
Из буфета появились крохотные рюмочки и бутылка коньяку. «Дербент» – ого, теперь такое и не укупишь! Правильно, Агнии Михайловне обязательно надо выпить, чтоб восстановить силы. И, похоже, Александре придется сегодня поступиться своими железными принципами, перекусить за компанию с хозяйкой, которая уже взбивает омлет. Никуда не денешься – надо помянуть бедную Надежду Лаврентьевну.
– Ну, царство небесное.
– Земля пухом.
Выпили, не чокаясь, как положено. После первого же глотка Александра ощутила волчий аппетит и ела вовсю, хозяйка не отставала от нее. Она вышла из шока мгновенно, как настоящий профессиональный актер, который наедине с собой может испытывать какие угодно чувства, но на публике не имеет права нарушать целостность образа.
– Племянница ее вчера прибегала, – тихонько рассказывала Агния Михайловна. – В лифте нашли Наденьку. Мгновенное кровоизлияние в мозг – и все, и ничего не попишешь. Ну что ты хочешь – мы же с ней обе с двадцать второго года…
Александра подавила нелепое желание поинтересоваться, какие в ту пору могли быть детские садики. Значит, Агнии уже семьдесят семь?! Не слабо. Удастся ли в ее годы выглядеть так же потрясающе? Только еще не факт, что доживешь. И вообще надо ли? Это вопрос…
– Во вторник Наденькины похороны, нынче же выходной, а вчера суббота была, ничего не добиться. Во вторник в двенадцать.
– А сегодня что, какие поминки?
Агния Михайловна, спохватившись, опять взялась за бутылку:
– Ох, чуть не забыла. Давай и Вадика помянем, царство ему небесное, какой хороший был мальчик! Красивый такой, веселый, добрый. Младший сын у матери, поздний, последыш. Ох, как она его любила! Сын и дочь старшие уже семейные, это все не то. Бедная Неля, все еще не в себе, словно вчера его похоронила, а не четыре месяца назад. Сегодня день рождения Вадика, он как раз на переходе между Скорпионом и Стрельцом родился…
«Вы против Скорпионов? Ну, знаете, это дискриминация по зодиакальному признаку! Кстати, если быть точным, я Стрелец».
Александра резко мотнула головой, прогоняя ненужные воспоминания.
– …тоже нелепо все вышло, – пробился к затуманенному сознанию печальный голос Агнии Михайловны. – Ну до чего нелепо! Был у приятеля, позвонил матери, мол, идет домой. Но не дошел. Упал на дороге и умер. Сердце остановилось. Когда «Скорая» приехала, уже поздно было.
– Господи!
Александра прижала ладони к лицу. Упал и умер. В точности как Карина! Кошмар. Какой кошмар…
– Да что же это делается, почему такие молоденькие умирают ни с того ни с сего?!
– А Наденька? Как видишь, все умирают. И молоденькие, и старенькие. Только говорят, бог самых лучших к себе забирает раньше. А если заживется такая старая рухлядь вроде меня, так, может, она господу и не нужна вовсе?
Александра невольно усмехнулась в ладони. В голосе Агнии Михайловны прозвучало что-то вроде ревности, словно господь был мужчиной, неразборчивым во вкусах, и обращал внимание на каких-то нестоящих особ, минуя красавицу и умницу Агнию Михайловну.
– Как это хорошо, – искренне сказала она, поднимая глаза. – Пожалуйста, пусть вы ему не будете нужны еще долго-долго! Но теперь, наверное, вам пора идти?
– Пора, пора! Там на полдень назначено, а теперь уже вон сколько – всплеснула руками Агния, и перстни стукнулись друг о друга, а браслеты мелодично зазвенели. – Я на кладбище не поехала, сил не нашла, а к поминальному столу вроде бы неладно опаздывать, да? Ох, спасибо тебе, Саша. Прямо бог тебя послал, ты меня к жизни вернула. Но как же мне тебя отблагодарить? Может, карты скоренько раскину?
