– Инна, очень тебя прошу. Я постараюсь найти силы встретиться с ним завтра, но сейчас не могу даже голоса его слышать. Ведь если бы не он, Ниночка была бы жива, ты понимаешь?!
– Да, да, хорошо, я все сделаю. Пожалуйста, не надо волноваться, Константин Сергеевич! Вы должны поберечь себя, это нужно Лапке, мне, нам всем!
– Ох, Инна, знала бы ты, что у меня сейчас на сердце… Впрочем, ладно. Так ты позвонишь Дебрскому?
– Позвоню.
– Тогда до завтра.
– До завтра, Константин Сергеевич. Берегите себя…
Инна постояла около телефона, поглаживая левую ладонь, в которую ногти впились так, что оставили на мякоти красные полукружья. Потом походила по квартире, подышала глубоко – и, уже немножко успокоившись, вернулась в прихожую. Набрала номер, и пока ждала – долго, очень долго! – это хрупкое спокойствие разлетелось, как первый ледок под неосторожными шагами.
– Алло?
(Да это слово – просто символ нынешнего вечера!)
– Антон, это я.
– Привет. А я думал, ты меня совсем забросила.
– Пока нет, как видишь.
Надо надеяться, ее слова прозвучали достаточно равнодушно. Ничего, ничего! Пусть Антон еще немножко подергается в одиночестве и темноте своего беспамятства!
– Я уж собрался тебе позвонить, кое-что уточнить. Как найти в Карабасихе дом Нининого деда?
– Что?!
– Что слышишь. Я не перепутал – это местечко называется дивным словом Карабасиха?
– Зачем тебе туда?
– Привет! Ты ж сама мне говорила, что там моя дочь! В конце концов, могли пробудиться у меня родительские чувства?
– Вряд ли.
– Ого! – Антон хохотнул. – Ты не страдаешь избытком дипломатичности. Похоже, я был в своей прошлой жизни не маленькой сволочью! Ну так я решил исправиться. Ощущаю просто-таки неодолимое желание немедленно отправиться в Карабасиху и общнуться с дочерью и ее как бы дедом. Кое-что уточнить надо…
– Да ведь уже десятый час!
– Ничего, я сегодня получил деньги в «Вестерне», на такси хватит, даже учитывая ночной тариф. Надо надеяться, водитель окажется не таким ротозеем, каким был я, и на сей раз обойдется без аварий.
– Подожди до завтра, – быстро проговорила Инна. – Мне сейчас звонил Константин Сергеевич, просил нас с тобой…
– Константин Сергеевич? – удивленно повторил Антон. – А это еще кто такой?
– Как кто? Бармин, дед Нины.
– Да ну? – Дебрский хохотнул. – И что ему нужно?
– Просит нас с тобой побывать с ним завтра на кладбище, посмотреть участок, который он выбрал для Нины.
– Что за чушь? Зачем Нине участок на кладбище?
– Антон! – чуть ли не истерически закричала Инна. – Ты спятил? Или ты там пьешь в одиночку?! Что ты несешь, подумай! Ее же надо похоронить, в конце концов! Константин Сергеевич возмущен, что ни ты, ни я не заботимся об этом, взялся за дело сам…
– Да-а? – протянул Антон со странной интонацией. – Ну что ж, сам так сам, если уж ему не терпится закопать свою племянницу. То есть встреча состоится на кладбище? – Он хохотнул. – Отлично! Когда, где? Во сколько?
– Завтра, в Марьиной роще, у бокового входа. Может, я зайду за тобой, отправимся туда вместе?
– Да уж не заблужусь как-нибудь. Город я худо-бедно помню, в отличие от некоторых его жителей. Значит, пойдем выбирать могилку для дорогой и незабвенной Ниночки? Ну-ну!
Он бросил трубку, не простившись.
Какое-то время Инна постояла, согнувшись, над телефоном, потом быстро пошла на кухню, налила себе холодной водки и кое-как пропихнула ее в горло. Стремительно раздевшись, прыгнула в постель, сжалась в комок под одеялом, накрепко зажмурилась. В коридоре остался гореть свет, он мешал, но Инна не встала, чтобы его погасить. Хотелось одного – поскорее заснуть, чтобы освободиться наконец от всего этого…
Дрема уже начала туманить голову, когда Инна вспомнила, что не смыла косметику, а значит, рискует завтра утром встать с отекшими глазами.
«Да провались оно все! – подумала чуть ли не с ненавистью. – Какая разница, как я буду выглядеть? Чем хуже, тем лучше!»
Однако эта мысль уже не давала уснуть. Инна ворочалась, ворочалась, потом все-таки встала и пошла в ванную. И даже сейчас созерцание своего пусть осунувшегося, но все-таки прелестного лица доставило ей удовольствие. Она долго умывалась, а потом легла – и сразу уснула, почти счастливая от мысли, что завтра
