стороны поста, где лес гуще. А Нина успела перебежать дорогу и теперь то перелесками, то полями держала путь к Горьковскому морю.
Через плотину идти опасно. Вряд ли Жека с Киселем ее где-то подстерегают: ну кому придет в голову, что она удерет от своих спасителей-милиционеров?! Однако эти самые милиционеры уже определенно передали по всем постам информацию о случившемся, и ее непременно перехватят на мосту. Если она его не обойдет, конечно. Это на машине не спуститься в котловину, Жеке и Киселю придется мотаться по проселочным объездным дорогам, чтобы вернуться в Нижний, но рано или поздно им придется бросить машину. А у Нины машины нет, ей бросать нечего, она спокойно обойдет милицейский пост, войдет в Заволжье, дождется первой электрички на Нижний и…
И что?
Зачем ехать в Нижний? Почему бы не вернуться к деду, не вызвать милицию, не сообщить об убийстве Гоши-памятника, о собственном похищении, вернее, попытке его, которая, к счастью, провалилась благодаря бдительности автоинспекции? И заодно попытаться объяснить, почему спасенная так панически сбежала от своих спасителей – вопреки всякой логике и здравому смыслу.
Она хрипло расхохоталась – и метнулась вперед, до дрожи перепуганная собственным хриплым хохотом. Чудилось, ночная птица каркнула за спиной, пророча беду, – ночная птица-смерть.
А ведь не только в ее поведении – во всей этой истории вообще нет никакой логики…
Внезапно что-то завыло рядом, и Нина опять шарахнулась в сторону. Ветка вцепилась в ее волосы и с силой рванула. Боль пронзила голову тысячью игл и, как ни странно, отрезвила. Да ведь это звонит мобильник Киселя! Звонок сегодня спас Нину, а сейчас может погубить ее. Если братья-разбойники уже бросили машину и пробираются к плотине пешком, они вполне могут услышать в ночном лесу эти призывные клики – и сообразить, что они означают. Все равно как если бы Нина вдруг начала аукать во весь голос!
Надо заткнуть эту звонилку. Она выхватила трубку из кармана куртки. У Антона была другая модель, там сброс производился нажатием на кнопку с горизонтальной чертой, а здесь нет ничего похожего. Нина наугад тыкала в кнопки, но звонки не унимались. Вдобавок по дисплею побежал поток цифр, потом какие-то слова.
Нина вгляделась… И в эту минуту звонки наконец прекратились. А может быть, она просто нажала туда, куда нужно? Постояла еще, при слабом свете луны всматриваясь в крохотные кнопочки, и наконец поняла, как действует эта техника. Прислушалась – нет, вроде тихо, никто не ломится к ней через лес, нет тут никаких Киселя и Жеки, нечего выдумывать глупости, – и набрала номер деда.
Он ответил мгновенно, словно трубка лежала под подушкой, однако в голосе не было и тени сна:
– Да, слушаю?
– Дед… – выдохнула Нина, и его голос сразу сел, стал хриплым:
– Ты?! Где ты?
– В лесу, – честно ответила она.
– Что такое? В чем дело? На кухне горит свет, окно настежь. Антон за тобой приехал и ты к нему лезла в окно? А что делать с Лапкой?
– Пусть она пока побудет у тебя, – сквозь зубы, чтобы не заплакать от внезапно проснувшейся тоски, выдавила Нина.
– Пока – это сколько? – спросил дед.
– Не знаю…
– Нина, что случилось? – Голос Константина Сергеевича стал строже.
– Погиб Гоша Замятин.
Да, может быть, из всего случившегося за эту ненормальную ночь гибель Гоши Замятина и была самым важным событием. Во всяком случае, в ней был хоть какой-то смысл. А вот во всем остальном…
– Ка-ак? – выдохнул дед. – Машиной сбило?
– Его застрелили.
– Кто? Ты видела? Кто это сделал?
Нина промолчала. Сейчас ей придется предать человека, который пожертвовал жизнью ради ее спасения. Нет, нельзя, нельзя же!.. Нельзя. Но придется, иначе никогда ничего не узнать и не понять во всем этом кошмаре. Утешает одно: в том счете, который Нина скоро предъявит убийцам – истинным убийцам, тем, кто направлял Жеку и Киселя, – первым будет стоять имя Гоши Замятина.
– Нина, алло? Что же ты молчишь? Кто в него стрелял?
– Не знаю. Я видела только его труп у дороги.
– Царство небесное, – шепнул Константин Сергеевич. – Земля ему пухом.
– Да.
Господи, как хотелось сказать ему все! Но нельзя, невозможно, он не поверит. Она и сама до сих пор не верит, если честно.
– Дед, послушай, – устало произнесла Нина. – Ты можешь мне помочь?
– А я что делаю? – отозвался он сердито.
– Ни-ко-му – ты понимаешь? – ни одной живой душе не говори, что я тебе звонила ночью. Для всех, для милиции и для всех остальных, версия такая: ты ночью встал, а меня нет. Очевидно, поехала домой, не дожидаясь Антона, как и собиралась.
– А ты собиралась? – осторожно поинтересовался Константин Сергеевич.
– Еще как.
