скатертью. Проще всего газеты, наверное, было сжечь, однако Леонид уже рьяно тушил костер и никого к нему не подпускал.
Подходящая яма открылась метрах в двадцати от места пиршества. Она была почти до краев завалена осиновой листвой – вокруг почему-то росли исключительно осины.
– Очень странно, – пробормотала детективщица.
– Что именно? – с трудом фокусируя взгляд и не сразу справившись с непослушными словами, спросила подружка Инна.
– Да вот эти листья. Почему они все в яме? Почему их нет на земле?
Совершенно дурацкий вопрос. Алена задала его, если честно, лишь бы что-нибудь сказать. Отчего-то ей вдруг стало так страшно, так… жутко, словно из этой ямы вдруг подул на нее ледяной, губительный ветер, словно в ней пряталась вечная, беспросветная, леденящая душу ночь.
Вон там, под этими осиновыми листьями.
По-хорошему, надо было ни о чем не спрашивать, не задаваться дурацкими вопросами, а просто сбросить в яму мусор и газеты – и уйти подобру-поздорову, вернуться домой, сесть к компьютеру…
Нет же! Нет, она задумалась – и испортила себе жизнь. Да ладно бы только себе, а еще скольким людям!..
Горе от ума – вот как это называется.
А ведь начиналось все просто сказочно!
– …Ну и кто, интересно, будет разжигать костер? – спросил Леонид.
Алена растерянно хлопнула глазами. Отчего-то она полагала, что это сугубо мужское дело, однако перед ней стоял мужчина, который был уверен в обратном.
А впрочем, тут же сказала она себе, должен же у человека быть хоть один недостаток! Сорокалетний Леонид Тюленин – практически совершенство! Профессор радиофизики, а заодно – непревзойденный знаток славянской мифологии и автор трех книжек на эту тему. Он весел, приветлив, хорош собой, пишет стихи и музыку, а также потрясающе играет на гитаре и поет: как песни собственного сочинения, так и популярные романсы, блатные и туристские. У него легкий и веселый характер, и, по мнению Алены, ее подруге Инне невероятно повезло с мужем. Строго говоря, по мнению Алены, точно так же невероятно повезло с женой и Леониду, потому что более умной женщины, чем Инна, наша писательница в жизни своей не встречала.
Инна – это компьютер в мягкой, пышненькой, пухленькой, чрезвычайно женственной оболочке, компьютер, окутанный духами и туманами, и складками шифона, и томными взорами, и волнующими смешками… Именно такой должна быть женщина! Она должна тщательно скрывать свою истинную натуру, и Алена, которая необходимому притворству научилась только года два назад, после известных событий своей жизни, а до этого была просто-таки патологически искренней где надо и где не надо, от души любила свою подругу и считала ее сущим совершенством. К тому же Инна работала адвокатом, обладала кучей знакомств в юридических кругах, поэтому была незаменимым консультантом для нашей детективщицы. Может быть, и Леонид с Инной преследовали какие-то свои подспудные цели, поддерживая знакомство с писательницей Дмитриевой, а может, им было просто-напросто так же легко и весело с ней, как ей – с ними. Так или иначе, эта ненавязчивая дружба, вернее – приятельство длилось уже не первый год, и встречались приятели, к общему удовольствию, хоть редко, но метко: расползались после обильных застолий и долгих разговоров чуть живые от количества выпитого и съеденного и охрипшие, наоравшиеся песен на ближайший месяц – это как минимум.
Поводом для очередной встречи стал день рождения Алены. Строго говоря, он мог бы кануть в Лету, ибо состоялся в сентябре, а ныне валил к закату октябрь. Но своевременно отпраздновать его не удалось по причине дописывания очередного детектива, потом все как-то было недосуг повидаться то Алене, то Тюлениным (по принципу «Ванька дома – Маньки нет, Манька дома – Ваньки нет»), потом еще что-то мешало… Короче, собрались нынче, воспользовавшись одним из последних светлых, ясных, относительно теплых осенних денечков. Погода имела определяющее значение, поскольку застолье было намечено провести на природе.
С природой Инне и Леониду повезло: она у них была своя, карманная, можно сказать, ибо жили они через дорогу от знаменитого Щелковского хутора, огромного лесопарка, где набегаться на лыжах зимой и находиться пешком в любое другое время года можно было с не меньшим успехом, чем в настоящем лесу. Алена, едва придя к Тюлениным, быстренько отыскала в программе 09 телефон девятнадцатой квартиры в доме номер двадцать по улице Мануфактурной, выяснила фамилию жильцов (Виноградовы), сообщила все это Свете Львовой – и почувствовала себя полностью свободной от всех обязательств. Теперь можно развлекаться от души!
Навьюченная едой и питьем компания прошла метров двести от дома Тюлениных, свернула с тропки – и немедленно очутилась в настоящей глуши, среди нескольких берез, множества осин и прочей поросли, идентифицировать которую было уже нелегко, ибо почти вся эта поросль стряхнула листву. Впрочем, листьев все-таки еще дрожало на ветках вполне достаточно, чтобы повосхищаться их бледной, зыбкой, увядающей красотой. Инна и Алена усиленно восторгались, а Леонид, навьюченный огромным рюкзаком, в это время рыскал туда-сюда в поисках подходящей полянки.
Наконец полянка нашлась, да не простая, а снабженная маленьким деревянным столиком и лавками. Имелось даже кострище, а рядом валялись словно нарочно приготовленные колышки для того, чтобы укрепить в них шашлычные шампуры. Шампуров-то, кстати сказать, не было: Алена свои не привезла, уверенная, что они имеются у Тюлениных, а те отчего-то вытаращили глаза: какие у нас шампуры? Откуда?! Пришлось брать с собой из дому ножи и теперь обстругивать веточки, причем для замены нужны были не какие попало ветки, а желательно ивовые. Искали иву, нашли вербу, что, по сути, одно и то же. Впрочем, все это были приятные хлопоты, так же как и выяснение отношений с Леонидом насчет того, кто будет разжигать костер.
Если честно, Алена только и мечтала, чтобы эта участь выпала ей. Она обожала разводить костры! Но не станешь же в присутствии мужчины заявлять о некоторых своих неженских пристрастиях! Неловко. Еще обидится, что ему не доверяют. Ну а коли он сам нравственно попятился, тут-то женщина быстренько коня на скаку остановила!
Сначала Алена положила на тщательно очищенное от старого пепла и отсыревших угольев кострище несколько скомканных комочков бумаги (нарочно прихватила из дома газету). Потом осторожно присыпала их тоненькими и сухонькими веточками, которых насобирала довольно много, хотя на этой сыроватой поляне (предыдущие дни выдались дождливыми) они были на вес золота. Поверх кучки были шалашиком установлены прутики потолще, тоже максимально сухие, сверху – еще толще, тут уже и сыроватые допускались; потом дошел черед до откровенных дровец. Леонид приволок огромное бревно и начал было
