Чернавка отрицательно мотнула головой:
– Не выдержит Доминика верховой езды. От тряски ее рана опять кровоточить начнет, помереть она может от потери крови. Уж лучше ждите меня с подмогой здесь. Ветки сырые в огонь не бросай, чтобы дыма было меньше. Ежели и смогут вас обнаружить нехристи, то лишь по густому дыму. Уразумела?
Болгарка молча кивнула, утирая слезы кулаком.
Анфиска вскочила на своего крепконогого мула, взмахнув рукой на прощанье. Она подстегнула мула пятками и скрылась за кустами дикого ореха. Среди деревьев раза два мелькнул ее блестящий шлем. Треснула в отдалении сухая ветка под копытом мула. И все стихло. Лишь выводила трели какая-то пичуга да потрескивал костер.
Болгарка печально вздохнула и подсела поближе к огню, зябко обняв себя за плечи.
Поначалу Анфиска нещадно погоняла мула. Ей все время казалось, что вот сейчас за следующим холмом, вон за тем перелеском покажется стан крестоносцев. Однако дорога уходила в сиреневую даль, а вокруг по-прежнему не было ни души, если не считать парящего в небе орла. О том, что христианское воинство недавно прошло этим путем, говорили брошенные вещи: ножны от кинжала с изображением крылатого архангела, рваная перчатка, помятый шлем…
В одном месте недалеко от дороги лежали пятеро крестоносцев, утыканные стрелами. У одного из мертвецов не было головы.
Анфиска постояла над телами несчастных и поскакала дальше.
Когда мул выдохся, Чернавка поехала шагом.
Припекало солнце. От влажной земли веяло теплым паром.
По краям от дороги начался лес. Когда лес закончился, взору Анфиски открылись следы недавнего стана у развилки двух дорог.
Чернавка спешилась с бьющимся от волнения сердцем.
Земля хранила отпечатки лошадиных копыт и множества ног. Тут и там виднелись черные пепелища потухших костров, колеи от колес повозок. Даже при беглом осмотре можно было догадаться, что здесь ночевало войско крестоносцев.
Побродив по стану, Анфиска нашла полусожженый белый плащ с красным крестом, сломанную рыцарскую шпору, кусок бахромы, оторванной от попоны рыцарского коня, много окровавленных тряпок…
«Ушли воины Христовы еще до рассвета, – думала Анфиска, щупая пепел кострищ. – Похоже, очень спешили!»
На нее вдруг навалилась усталость и какое-то уныние, будто разом рухнули все ее надежды. Пересилив желание прилечь на ворохе рваных мешков, Анфиска вернулась к пасущемуся на лугу мулу, подобрала волочившиеся по траве поводья и потянула мула за собой.
«Надо спешить и непременно до полудня догнать крестоносцев! – мысленно твердила себе Анфиска. – Некогда отдыхать. Некогда!»
Чернавка еще не села в седло, как вдруг до ее слуха долетел топот копыт. Она глянула на дорогу, и по спине у нее забегали мурашки от страха. Со стороны Дорилея скакали четверо сарацинских всадников.
Сельджуки тоже заметили Анфиску. Двое из них остались на дороге, остановив коней, а два других повернули в ее сторону.
До сельджуков было еще шагов триста, когда Чернавка уже изготовилась к бою. Прячась за мула, она вытащила из седельной сумки лук и наложила стрелу на тетиву. Зазвенела тугая тетива, отправив в полет острую стрелу. Один из приближающихся всадников опрокинулся на круп коня с пробитым горлом. Второй всадник прикрылся круглым щитом и обнажил саблю.
Увидев все это, находившиеся на дороге наездники тоже поскакали к Анфиске.
Вторая стрела, выпущенная Чернавкой, отскочила от сельджукского щита. Сарацин быстро приближался, понукая коня и угрожающе размахивая саблей.
Анфиска стремительно выскочила из-за мула и с колена пустила третью стрелу в одного из дальних всадников, делая вид, что целится в ближнего сарацина. Выхватывая из колчана четвертую стрелу, Анфиска заметила, как упал с лошади наездник со стрелой между глаз, так и не доскакав до нее.
Стреляя из лука в четвертый раз, Чернавка бросилась прямо под копыта летевшего на нее жеребца. Такому приему ее научил Василий. Конь взвился на дыбы. Анфиска же выпустила стрелу снизу вверх, целясь в голову всадника.
Уловка Чернавки с блеском удалась. Наконечник стрелы, войдя под скулу, вышел из затылка сарацина. Так и не поняв, что произошло, сарацин вывалился из седла и мешком шмякнулся на землю в трех шагах от сразившей его лучницы. Сабля выпала из его безжизненной руки и воткнулась в мягкий дерн, слегка покачиваясь и сверкая на солнце голубоватым стальным блеском.
Анфиска снова изготовилась к стрельбе, полная уверенности, что не избежит ее стрелы и последний из сельджуков. Тот храбро гнал на нее своего рыжего скакуна, умело прикрываясь щитом и готовясь метнуть дротик.
Но выстрел у Анфиски не получился, натянутая тетива порвалась с коротким резким звуком. Анфиска со злостью швырнула ненужный больше лук себе под ноги.
Выхватив меч из ножен, Чернавка подбежала к сарацинскому коню, понуро стоявшему над телом своего убитого хозяина, и, не касаясь стремян, вскочила в седло. Ее не смущало то, что у нее нет щита. Развернув жеребца, Анфиска ринулась навстречу сарацину, который целил в нее дротиком.
Вот враг метнул короткое копье.
Анфиска вовремя прижалась к шее коня, это спасло ей жизнь.
В руке сарацина блеснула сабля.
Анфиска угрожающе подняла свой меч.
Они съехались и обменялись двумя сильными ударами, потом развернулись и съехались вновь. Звенела сталь клинков. Храпели кони. Что-то свирепо выкрикивал сарацин, скаля белые зубы. Чернавка молчала, не желая выдавать себя голосом. Пусть лучше враг принимает ее за мужчину.
Скоро Анфиска поняла, что ее противник прекрасно владеет клинком и крепко сидит в седле, да и сил у него гораздо больше. Вдобавок конь под Анфиской брыкался и не слушался ее. Сарацин яростно нападал, видя, что Анфиска изнемогает и еле справляется с конем.
Чернавка решила искать спасения в бегстве. Ударив жеребца пятками в бока, она помчалась к дороге.
Сарацин ринулся за ней, криком погоняя своего скакуна. Он быстро догнал Анфиску, но та ловко уходила от занесенной над ее головой сабли, уводя своего коня резко в сторону.
Уже у самой дороги жеребец Анфиски споткнулся, и она чуть не вылетела из седла. В этот миг сарацин опять оказался рядом. Анфиска взмахнула мечом, пытаясь отразить летевший к ее голове изогнутый клинок врага, но сарацин увел свой меч в сторону и ударил наотмашь снизу. Анфиска отбила этот удар, развернувшись вполоборота назад. На какой-то миг она отчетливо разглядела черные жестокие глаза сельджука, устремленные на нее из-под козырька шлема. Его усатый рот кривился в хищной полуусмешке.
Анфиска неверно поняла обманное движение врага и сделала ненужный замах мечом, ударив им в пустоту.
Сарацин на всем скаку поравнялся с Анфиской и без всякого замаха ткнул в нее своим изогнутым клинком.
Чернавка ощутила резкую боль в шее, у нее перехватило дыхание, перевернулись перед глазами небо и земля. Она летела куда-то вниз, не чувствуя странным образом ни своего тела, ни рук, ни ног. Ударившись о землю, она быстро покатилась по жесткой примятой траве. Только в этот миг Анфиску посетила страшная мысль: ее тело осталось в седле! И как же ей теперь быть – без тела?!
Анфиска задыхалась, отчаянно ловя воздух ртом и чувствуя усиливающееся жжение в мозгу, словно ее череп изнутри вдруг наполнился горячими углями. В ушах Чернавки еще звучал топот удаляющихся копыт, когда на ее глаза опустилась черная пелена. И последняя слабая мысль толкнулась у нее в голове: «Неужели это смерть? Я не хочу…»
…Спешившись возле отрубленной головы, сарацинский воин долго смотрел в широко раскрытые мертвые очи с изогнутыми длинными ресницами. Какой юный батыр, но какой меткий стрелок! Три его
