бы венчающий собой вершину горы.
На краю выступа сгрудились несколько сельджуков, их круглые щиты блестели в лучах восходящего солнца. К ним подбирались воины графа Тюбингенского.
– Пусть сатанисты сами управляются с кучкой этих нехристей, – обронил Костя. – Пошли вниз, други.
– Не дело это, друг Костя, – возразил Василий. – Надо подсобить немцам. – Василий снова обнажил меч.
Сельджуки сражались до последнего и дорого продали свои жизни. У графа Тюбингенского погибло трое воинов. Из русичей были ранены Фома и Потаня, а из тех, что подоспели вместе с Худионом, пал в схватке с врагами Викула Шорник.
Русичи стояли над бездыханным телом Викулы, скорбно вздыхая и собираясь с силами, чтобы начать спуск с горы.
Худион рассказывал Василию о стычке с сарацинами на площадке внизу:
– Тех семерых нехристей мы всех уложили, но и они убили у нас Демьяна Однорукого и ранили Якова Залешанина. Я велел братьям Савве и Пинне подсобить Якову с горы спуститься, еще двое ратников потащили вниз убитого Демьяна.
– Ведь говорил я Демьяну, чтоб с лошадьми оставался, – с горечью промолвил Василий. – С одной рукой, а туда же… Эх!..
Вдруг совсем рядом раздался дикий вопль.
Худион вздрогнул.
– Кажись, на графа Гуго враги напали! – воскликнул Потаня.
Толкаясь и на бегу обнажая мечи, русичи обогнули известняковый выступ. И замерли в изумлении.
Белая поверхность скалы была испещрена непонятными знаками, процарапанными столь глубоко, что не заметить их было невозможно. Граф Гуго, стоя на коленях, гладил руками эти непонятные символы и исступленно что-то бормотал себе под нос. Граф был без шлема, и вольный ветерок перебирал его темные длинные волосы. Немецкие латники стояли тут же, преклонив колени, в позе величайшего почтения.
Услышав шум шагов за своей спиной, граф Гуго резко обернулся и, вскочив на ноги, злобно крикнул Василию и его спутникам:
– На колени, презренные! На колени, ибо перед вами Камень Смерти, помеченный самим Сатанаилом!
Потаня перевел его слова на русский.
– Пусть растолкует спокойно, что это за письмена, – сказал Василий, – а орать и я могу не хуже.
Потаня заговорил с графом Тюбингенским на немецком языке.
Граф не мог сдержать переполняющую его радость. Он то вздымал руки к небесам, произнося какие-то заклинания, то вновь принимался гладить таинственные знаки на скале. Казалось, рассудок его помутился.
На расспросы Потани граф Гуго отвечал резко и недовольно, перемежая свои слова с угрожающими жестами.
Потаня принялся объяснять Василию смысл всего услышанного:
– Сатанаил – это падший ангел. Вспомни Ветхий Завет, Вася. За свое стремление уподобиться Богу Сатанаил был низвергнут Всевышним с небес. Тогда Сатанаил вошел в плоть Иуды Искариота и погубил Иисуса за то, что тот отверг его при встрече в пустыне и даже дал верующим молитву «Отче наш», отгоняющую сатанинский дух.
Сатанаил долго господствовал в воздухе между небом и землей, но потом его победил Михаил Архангел и низверг на землю. Это было второе падение Сатанаила, после которого он соединился с духом преисподней. Вспомни, Вася: «…Отдал зверю силу свою и престол свой и великую власть». Оказывается, эта гора и есть место второго падения Сатанаила, что явствует из письмен на скале.
– Да на кой сдались эти письмена, ведь Михаил Архангел низверг Сатанаила третий раз, и уже в преисподнюю, – произнес Василий, припоминая ветхозаветные тексты.
На глазах у изумленных русичей граф Гуго и его люди принялись истово молиться, обратясь лицом на восток. Голос графа звучал громко и торжественно, страшное лицо его было преисполнено сурового величия.
Потаня продолжал негромко переводить:
– В конце тысячелетнего царства Сатанаил будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земной тверди, и станет собирать их на брань; число их будет, как песок морской… «И вышли на широту земли, и окружили стан святых и город возлюбленный. И дано ему было вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем…»
Василий сразу узнал отрывок из Откровения Иоанна.
Фома, не удержавшись, чихнул.
Граф Гуго стремительно обернулся на этот звук и что-то произнес с недобрым блеском в своем единственном глазу.
– Нам придется вступить в секту сатанистов, – заключил Потаня, – если мы откажемся, то люди графа перебьют нас прямо здесь, у Камня Смерти. Ибо токмо сатанистам позволительно видеть эти письмена.
– Вот и помогай после этого графу Тюбингенскому! – проворчал Костя.
– Нас-то семеро, а их шестеро, – угрожающе сощурил глаза Фома, – еще поглядим, кто кого!
– Не нужно доводить дело до кровопролития, – властно промолвил Василий. – Я сам договорюсь с графом.
Зная, что граф Гуго владеет французским, Василий отозвал его в сторону. При этом Василий снял с себя пояс с мечом, отдав его Потане. Граф Гуго сделал то же самое.
Василий и граф-сатанист стояли над узкой расселиной под настороженными взглядами своих воинов.
Катившееся к зениту солнце озаряло горячими лучами сверкающие ослепительным блеском белые склоны Фавор-горы, темно-зеленый лес, прилепившийся к подножию, желтую песчаную равнину, расстилавшуюся вокруг. Необозримые дали земель и необъятная синева небес, словно куполом укрывающих землю от горизонта до горизонта, воспринимались несколько иначе отсюда, с высоты птичьего полета. Вот он – мир, созданный Господом!
Какими суетливыми и мелкими показались в этот миг Василию все деяния людей, даже самых знаменитых. Великое множество самых различных войск исходили из конца в конец эту грешную землю, мириады людей погибли в многочисленных сражениях за все прошедшие века, повинуясь воле честолюбивых царей и полководцев. И покуда людской муравейник из поколения в поколение занимался дележом власти, истреблением себе подобных, накоплением богатств и ублажением плоти, в мире, не прекращаясь, шла невидимая для человеческого глаза непримиримая борьба за души живых и умерших людей.
Василий внимательно слушал то, что говорил ему граф Гуго про Малый и Великий суд, про Книгу Жизни, про всеобщее воскрешение и конец тысячелетнего царства.
– Разве отступники те, кто верит в Бога, но не считает, что Иисус является единственным путем к Богу? – вопрошал Василия граф-сатанист, не спуская с него пристального взгляда. – Чем плох Сатанаил, оспаривающий у Иисуса первенство в деле спасения рода человеческого от преисподней?
– Иисус – сын Божий, – ответил Василий. – Иисус принял муки за грехи людские.
– Сатанаил тоже сын Божий, – сказал граф Гуго. – Творец невзлюбил его за то, что Сатанаил считал несовершенным Отцовское творение – первых людей, более падких на грех, чем на благолепие.
– Сатанаил виновен в том, что Адама и Еву изгнали из рая, – пытался обвинять Василий.
– Но Сатанаил же пытался спасти людей от преисподней и вернуть им бессмертие, за что и сам поплатился, – воскликнул граф Гуго. – Это ли не подвиг во имя человечества!
– Однако падший ангел после второго падения соединился с силами зла, с преисподней, против Господа нашего и светлых ангелов, – молвил Василий, полагая, что на это его непримиримому собеседнику возразить будет нечего.
Граф Гуго слабо усмехнулся:
