А Генка так же напрямую признался: обижен, потому что я не одолжил ему денег. Дескать, вот, когда он просил взаймы — мать болела и деньги нужны были позарез — я, скотина такая, не одолжил товарищу. Зажал. Просто и ясно. Казалось бы. Одно обстоятельство все карты путает: ни хрена я не помню, чтоб Генка у меня денег просил. И тем более — чтоб я денег не дал?! Тем более в таких обстоятельствах! Да если б даже у меня лично не было бы, я б нашел, у кого занять, чтоб Назарову одолжить. Ведь мы с ним со школы дружим. Генка — порядочный человек, и мама у него замечательная.
Вот такое вам здрасьте нарисовалось: оказывается, я — гнида последняя, но совершенно даже и не помню своего гнидства. Ну что делать?!
Пристал я к Назарову как репей, вытащил из него все детали. Хоть Генка поначалу и не склонен был к разговорам.
По словам Генки — а у меня нет никакого резона ему не верить — вопрос о деньгах мы с ним обсуждали на улице: будто бы я, «как по заказу», как раз проходил мимо его подъезда. Торопился, дескать, ужасно…
«Но это ж не причина, чтоб так хамить! Будто не со мной говорил, а с чужим дядей!» — кипятился Назаров. Он запомнил дату этой встречи — 12 августа 1986 года. Вот тут я и впал в смятение: я-то точно знал, где находился 12 августа — в поезде «Соликамск — Москва», который вез меня из командировки и, кстати говоря, опаздывал на целых полтора часа! Ну что за хиромантия творится вокруг меня?!
Я тут же кинулся домой и Генку потащил за собой, несмотря на его сопротивление. Разыскал в ящике стола тот свой железнодорожный билет и предъявил Назарову.
— Вот в этом поезде, — говорю, — я ехал в тот день. Видишь часы прибытия? 19.30. А он еще и опаздывал. Как же я мог с тобой в пять вечера у подъезда стоять?
— С кем же я тогда разговаривал?! — поразился Назаров. — Чтоб я тебя не узнал?! Ты меня знаешь — я человек трезвый, непьющий. И ведь… рядом со мной стоял, я… с ним говорил! Я ж не дурак какой — у меня с головой-то все порядке, и зрение снайперское. Что за чушь?! Да и вообще…
Надо сказать, оба мы в тот момент почувствовали себя глупо. Стояли и пялились друг на друга, синхронно почесывая затылки. Потом Генка ушел. А я сел и начал усиленно думать.
Как бы романтически ни звучало, но по всему выходит: где-то в моем родном необъятном городе имеется человек, похожий на меня и лицом, и фигурой, и голосом, и в какой-то степени манерой поведения, и мы с ним как две капли воды.
Возможно ли такое?
Двойник?!..
Оля рассказывала мне про свое знакомство с Алексеем, а я про себя уже все решил. Но вслух, думал, говорить не стану: еще поднимет меня девушка на смех!
Она смотрела на меня так серьезно. Она не улыбалась, но веснушки сияли все равно. Как будто она вся осыпана солнечными бликами. Это же надо — какое радостное лицо, в который раз поразился я. Затейливый веселый винный бражник…
Я тщательно расспросил Ольгу, и она старательно припомнила — когда именно появлялся в ее жизни Алексей Колесников. Сопоставив даты, мы убедились, что этот загадочный человек возникал в Москве как раз в те промежутки времени, когда меня в городе не было!
Он как будто занимал пустующее место. Двойник.
И вдруг Ольга неожиданно говорит, будто про себя:
— Двойник! Пока на факультете есть твой двойник… А что, у каждого может быть двойник?
И мы озадаченно уставились друг на друга. Разговор получался чудовищно странный, на грани сна и яви… Еще немного — и встанет вопрос: а не настал ли момент побеспокоить психиатричку? И кто первый побежит звонить?
— Не знаю, как это объяснить… Но со мной тоже случилась одна непонятная история. Я расскажу.
Эти Ольгины слова вызвали у меня тайное чувство гордости. Правда! Было чертовски приятно осознавать, что такая милая девушка, как Ольга, мне доверяет. Вот что она мне рассказала:
«Я, говорит, учусь в университете на биологическом, последний курс. Сама я из Ярославля. Вот уже три года в Москве. А поступить получилось не сразу, хотя все в моей школе были уверены, что уж кто-кто, а я-то точно буду в первых рядах: медалистка, олимпиады неоднократно выигрывала по предмету. И вдруг…
Получилось так: на абитуре, на первых консультациях подсел ко мне какой-то парень. Мрачный, лохматый… Я еще подумала, что за Миклухо-Маклай со мной познакомиться решил? Нахальный, бесцеремонный. Ну, думаю, сейчас отшивать придется. Морока! А он глянул на меня черным глазом, и вдруг говорит:
— Не-а. Ты не поступишь.
Ничего себе, да?!
Я его спрашиваю:
— С чего бы так? — ледяным тоном.
А он головой мотает:
— Не-а, не получится. Пока Епифанцева с факультета не уйдет — не поступишь!
Мне интересно стало: кто это — Епифанцева?
— Да, — говорит, — есть тут на психфаке звезда… В хорошем смысле этого слова. Епифанцева. Вылитая ты! Высокая, рыжая, худая. В науке — зверь. Наши аспиранты ее боятся, а декан мечтает в ГДР по обмену отправить на практику. Большое будущее ей прочат.
— Ну и при чем тут я? — спрашиваю.
А этот чудик удивляется:
— Как же? Пока один генотип в универе учится, двойник его туда поступить не может! Я вот тоже на абитуре два года торчал, потому что на факультете учился парень, очень на меня похожий. Пока он не выпустился — не мог поступить, хоть тресни. Вот, — говорит, — а тебе придется эту Епифанцеву ждать, пока она в ГДР по обмену не смотает.
Я, конечно, ничего хорошего об этом парне не подумала. Кретин, решила, псих. Идиот. Имбецил с врожденной водянкой головы.
Но самое удивительное, что поступить я так и не смогла! Хотя экзамены в тот год сдала отлично, без четверок. И на следующий год опять не поступила. Проклятую эту Епифанцеву, которая, получается, мешала мне, я ни разу не видела вживую. Но в списках она везде присутствовала.
В конце концов получилось у меня с третьей попытки. Как раз в тот год, когда Епифанцева из универа ушла. Только она в ГДР не поехала — замуж выскочила, и все. Сумасшедшая история, верно?»
Я кивнул. А что сказать — не нашелся. Так мы и сидели и смотрели в глаза друг другу: у каждого было такое сосредоточенное лицо, что в конце концов мы просто не удержались от смеха.
А потом как-то легко сделалось. Стали разговаривать на разные темы…
Сегодня родилась моя дочь, Анна Михайловна Спиридонова. Ольга звонила из больницы утром. Весь день как в дыму, ездил к ним, возил фрукты, стоял под окном, как все папаши. В роддом посетителей не пускают. Ольга показала мне дочку через окно на втором этаже — но что там разглядишь? Маленький красный комочек в пеленке. На кого похожа — неизвестно. Ольга говорит: вылитый я. Просто двойник мой, только без бороды…
Заснуть не смог, так разволновался. Чтобы успокоиться, полез читать недописанную свою диссертацию по энтомологии. «Пространственно-временная организация хищных членистоногих на примере жесткокрылых Южного Урала». Или лучше просто: «Комплексы хищных членистоногих»? Крутил, вертел, как поизящнее сформулировать тему…
И вдруг вместо темы в голове у меня сложилась цельная картина. И заискрилась. Последняя деталь головоломки встала на свое место! Я понял, в чем состоит загадка двойников, которая, кстати говоря, и свела нас с Ольгой. Если по большому счету — ведь мы именно двойникам своим обязаны встречей. Если б
