– Это потому, что изменники открыли ливонцам ворота Пскова, – жестко вымолвил Бедослав.
– Нет, сын мой. – Ансельм взглянул на Бедослава проникновенным взглядом. – Просто разум победил в псковитянах тупое упрямство. Я знаю, во Пскове еще много недовольных тем, что в тамошней крепости стоит ливонский гарнизон. Со временем жители Пскова поймут, насколько спокойнее их жизнь под властью Ордена. Время есть самый мудрый и беспристрастный судья.
Бедослав ожидал, что в скором времени к Копорской крепости подступит войско новгородцев. Однако зима была уже на исходе, а новгородская рать у Копорья так и не появилась. И это несмотря на то, что ливонцы постоянно рыскали по владениям Новгорода, отнимая у смердов лошадей и съестные припасы. Все награбленное ливонцы свозили в Копорье, сюда же они пригоняли и невольников.
«О чем там думают бояре и купцы новгородские?! – ломал голову Бедослав. – Немцы беспрепятственно выстроили крепость на новгородской земле, шастают по нашим волостям, как у себя дома! Смердов в невольников обращают, жен и дочерей наших умыкают! А знать новгородская даже не чешется! Иль там опять свара идет?»
Глава седьмая
И ОДИН В ПОЛЕ ВОИН
Бедослав все чаще стал задумываться о побеге, благо он теперь мог свободно передвигаться по крепости. Пользуясь расположением комтура Ауэрбаха и мэтра Гутторма, Бедослав стал старшим в артели плотников, которая занималась внутренней отделкой уже построенных домов. Эта артель жила отдельно от прочих невольников в небольшом домишке, сложенном из бревен. Стражники к этой плотницкой артели приставлены не были, так как артельщики и без того все время были на виду, а за пределы крепостных стен они не выходили.
Бедослав старался измыслить подходящий предлог, чтобы выйти из крепости хотя бы на полдня, тогда он попытался бы улизнуть в лес. Но ничего стоящего и не вызывающего подозрений ему не приходило в голову. Пытаться перебраться через крепостную стену Бедослав и не помышлял: он видел, что стража на стенах и башнях дежурит днем и ночью.
И вот однажды удача улыбнулась Бедославу.
В тот день он был занят постройкой голубятни на чердаке терема, в котором жил комтур Ауэрбах. Выглянув в чердачное окно, Бедослав увидел с высоты, как в крепость въехал верхом на коне очередной гонец. Посланцы из Вендена и Дорпата прибывали с письмами к комтуру Ауэрбаху три-четыре раза в месяц. К этому в крепости все уже давно привыкли.
Но на этот раз гонец, доставивший послание, оказался сильно навеселе. Видимо, по пути он задержался в какой-то деревне, где его и угостили медовухой. Комтур Ауэрбах накричал на гонца и прогнал его с глаз долой, велев ему проспаться. Гонец завалился спать в комнате, где Бедослав складывал свои инструменты и обрезки досок в конце рабочего дня. Это было неотапливаемое помещение на втором ярусе терема.
Увидев спящего гонца на мешках со стружкой, Бедославу вдруг пришла в голову отчаянная мысль. Он уже знал распорядок смены караула у ворот крепости, вот-вот полуденную стражу должна была сменить стража вечерняя. То есть вновь заступившие в наряд стражники не видели в лицо приехавшего гонца.
Задушив гонца веревочной петлей, Бедослав уволок его бездыханное тело на чердак. Там он снял с мертвеца одежду и теплые сапоги, переоделся в немецкое платье, живо спустился вниз. Слуги комтура не обратили на переодетого Бедослава никакого внимания. Чтобы оставаться неузнанным, Бедослав нахлобучил шапку на самые глаза и укутался плащом до самого подбородка.
Выйдя из терема, Бедослав спокойно подошел к коновязи, отвязал гнедую лошадь, на которой прибыл гонец, и вскочил в седло. На его счастье, площадь перед теремом оказалась пуста. Бедослав завернул за каменный храм, кровлю которого в этот момент зодчие покрывали тонкими свинцовыми листами. Избрав самое малолюдное направление движения вдоль северной крепостной стены, Бедослав неспешной рысцой подъехал к выходу из крепости.
У распахнутых ворот Бедослава остановили четверо кнехтов в легких шлемах, с копьями в руках. В толстых подбитых мехом фуфайках и шерстяных плащах стражники выглядели неповоротливыми.
Один из стражей схватил гнедую кобылу за узду и потребовал у Бедослава назвать пароль. Стражник говорил по-немецки, но Бедослав все же уловил суть его требования. Живя больше трех месяцев среди немцев, он изрядно поднаторел в немецком языке.
Пароль Бедославу был неизвестен, но и на этот случай у него была припасена хитрая задумка. Еще подъезжая к воротам, Бедослав набил себе полный рот хлебным мякишем. Отвечая стражнику по-немецки, Бедослав не говорил, а издавал нечленораздельное мычанье, делая при этом вид, что он старается поскорее прожевать свою пищу.
Стражник дважды переспросил Бедослава и оба раза слышал в ответ непонятную тарабарщину.
Трое других стражников со смехом взирали на Бедослава, который также изображал, что он еще и немного во хмелю. Обмениваясь шутливыми репликами, стражники махали руками своему строгому товарищу, призывая его не цепляться понапрасну к посыльному самого комтура Ауэрбаха.
– Пропусти же его, Берд! – воскликнул один из кнехтов. – Молодец явно спешит. Видишь, он даже не успел толком поесть.
Берд отступил в сторону, жестом веля Бедославу проезжать через воротный проем.
Бедослав не заставил себя ждать. Пришпорив лошадь, он птицей вылетел из крепости на заснеженную равнину и галопом помчался по узкой дороге к заросшему лесом холму, за которым была дорожная развилка. Ему нужно было ускакать как можно дальше, покуда в крепости не спохватились и не выслали за ним погоню.
В деревне Маханово Бедослав обменял у одного из смердов немецкий плащ и шапку на славянское корзно и теплый собачий треух. Ему не хотелось вьезжать в Новгород в ливонской одежде, дабы не привлекать к себе внимание. До Новгорода Бедослав добрался за сутки, проведя ночь в деревеньке Заимка, затерянной в глухом бору.
Небольшое сельцо было переполнено беженцами, искавшими здесь спасения от безжалостных ливонцев, рыскающих к северу отсюда близ верховьев реки Оредеж.
Степан Колтыга от изумления открыл рот, когда увидел во дворе своего дома Бедослава, слезающего с гнедой кобылицы, укрытой красной попоной с черными немецкими орлами.
– Здрав будь, друже! – воскликнул Бедослав, снимая с головы собачий треух. – Иль не узнаешь меня?
– Ну, здравствуй, брат! – Степан спустился с крыльца и крепко обнял Бедослава. – Жив, слава Богу! А мы с женой уже не знали, что и думать. Пятунка поведал нам, что ливонцы пленили тебя и увели на постройку Копорской крепости. – Степан оглядел Бедослава с головы до ног. – Отпустили тебя немцы иль сам убег от них?
– Сам убег, – ответил Бедослав. – Подневольное житье не по мне!
– Лошадь ты совсем заморил, – заметил Степан Бедославу. – Небось, скакал без передышки.
– Замучился я с этой клячей! – сердито проговорил Бедослав. – По-русски она не понимает, а погонять ее на немецком языке у меня никак не получается. Хочу продать ее тебе, Степан. Купишь?
– Куплю, отчего не купить, – согласился Степан. – Идем в дом, обсудим это дело за чаркой хмельного меда. Заодно расскажешь про свое житье-бытье в немецкой неволе.
Марфа накрыла на стол, охая и удивляясь внезапному появлению Бедослава, от которого четыре месяца не было ни слуху ни духу.
– Я вижу, ты на сносях, голубушка! – Бедослав ласково приобнял покрасневшую Марфу за плечи. – Сыночка ожидаешь или дочку?
– Повитухи молвят, что вроде как сын у меня должен родиться, – смущенно проговорила Марфа, – но я и дочери буду рада.
– А мне дочь не нужна! – с показной суровостью произнес появившийся в дверях Степан, отводивший гнедую в конюшню. – Мне нужен сын-наследник! Я уже и имя сыну придумал.
– Назови сына Бедославом, не пожалеешь, – насмешливо подковырнул приятеля Бедослав. – Я вот через многие опасности прошел и до сих пор жив-здоров!
– Нет уж, мил-человек, я лучше назову сына Задохвостом, чем Бедославом, – в тон другу ответил Степан.
Сидя за столом и угощаясь квашеной капустой и моченой брусникой, Бедослав завел речь о Василисе.
