крепостей. Могущественнее Георгия Сурсовула не было человека в Болгарии.
Боляды недолюбливали дядю царя, который не очень-то считался с ними и любил запускать руку в царскую казну. Между болядами и дядей царя частенько случались размолвки. И на этот раз боляды встретили Георгия Сурсовула неприветливо.
– Мы ожидали царя, а не тебя, почтенный, – сказал Сурсовулу вельможа Борил. – Опасность пострашней Шишмана ныне грозит нашему царю. Неужели Петр совсем не дорожит своим троном?
Великий жупан уселся на царское место, всем своим видом показывая, что с ним лучше разговаривать повежливее. На нем был длинный шелковый дивитисий, узкая туника с широкими рукавами, на плечи был наброшен плащ-цицакий хазарского покроя. На голове была тафья, небольшая круглая шапочка, расшитая узорами и украшенная жемчугом.
В свои семьдесят лет Георгий Сурсовул имел прямую надменную осанку, все его движения были пронизаны уверенностью и силой. В темных волосах и бороде Сурсовула было немало седины. Его холодные серые глаза и тонкие нервные губы приводили в трепет многих. Сурсовул мало улыбался и был скор на расправу.
– Почему царь не пожаловал сюда? – хмуро обратился к великому жупану вельможа Вневит. – Не ради пустых разговоров мы собрались здесь!
– Вам ведомо, уважаемые, что у царя горе, – заговорил Сурсовул, нервно барабаня пальцами по подлокотнику кресла. – Умирает царица, а вы беспокоите моего племянника всякими ненужными заботами. Говорите мне, что стряслось? Кто нам грозит?
Боляды недовольно переглянулись.
Затем один из них коротко ответил дяде царя:
– Русь идет на нас войной.
– Больше тысячи русских ладей стоят в устье Дуная, – добавил другой боляд. – Русы намерены высадиться на берег у Малого Преслава.
– Что ты на это скажешь, почтенный? – с еле уловимой издевкой проговорил вельможа Борил, обращаясь к великому жупану. – Как тебе такая забота?
– Быть может, со Святославом можно как-то договориться… – начал было Сурсовул после долгой паузы.
– Договориться нельзя! – отрезал вельможа Вневит. – Мы уже пытались это сделать. Святослав жаждет войны!
– Что ж, я проучу этого мальчишку! – грозно промолвил Георгий Сурсовул и поднялся с кресла. – Я сам поведу войско к Малому Преславу.
Для войны с непокорным Шишманом Георгий Сурсовул собрал тридцать тысяч пехоты и три тысячи конницы. Теперь это войско скорым маршем выступило к Малому Преславу.
Войско вышло из столицы уже на другой день. Тогда же скончалась царица Мария. Чтобы поддержать племянника в его безутешном горе, Георгий Сурсовул задержался в столице еще на один день.
Царица Мария происходила из рода ромейских василевсов, она доводилась двоюродной сестрой василевсу Роману, по слухам, отравленному своей женой Феофано. Мария не дожила всего несколько месяцев до своего пятидесятилетия. Она отличалась при жизни кротким нравом и совершенной красотой. Все приближенные царя Петра превозносили царицу Марию до небес, восхищенные ее телесным совершенством и душевной добротой.
…Дорога тянулась по узкой долине стиснутой высокими горами, подножия которых утопали в густых лесах, а конусообразные вершины сверкали на солнце плотными скоплениями белого мрамора.
Георгий Сурсовул ехал на белом коне во главе отряда всадников. Он был печально-задумчив. Смерть царицы Марии отозвалась болью в его сердце, в общем-то не знающем жалости. Перед мысленным взором Георгия Сурсовула, как навязчивое видение, лежала на смертном одре царица Мария в белых одеждах. Смерть нисколько не обезобразила ее прекрасное лицо, казалось, царица заснула глубоким сном. Только неестественный цвет щек и темно-лиловые уста покойницы выдавали присутствие небытия, куда отлетела дивная душа Марии.
Георгий Сурсовул тревожился за племянника, который рыдал громче всех над телом умершей супруги, совершенно не владея собой. Петр ничего не хотел слышать о захоронении Марии, исступленно повторяя: «Отстаньте! Я не отдам ее! Она должна быть со мной!..» Эти горестные рыдания и выкрики продолжали звучать в ушах Георгия Сурсовула, как и заупокойный перезвон колоколов.
Ушедшее вперед войско Георгий Сурсовул догнал уже возле Малого Преслава.
Глава четвертая. Переяславец
Все удобные пути в Болгарское царство Святослав разузнал от купцов еще в Киеве. Потому-то ладейная рать Святослава, выйдя на привольные воды Дуная, сразу направилась к Малому Преславу.
Этот город изначально был основан ромеями как крепость. Болгары, отвоевавшие у ромеев земли по Дунаю, превратили эту пограничную крепость в город, удобный для торговли, дав ему другое название. Провинция, расположенная близ устья Дуная, называлась Делиорман. Малый Преслав был ее главным городом.
Дувший три дня кряду южный ветер стих; небо очистилось от облаков. Было жарко, но не душно.
Ладьи русов на веслах причаливали к низкому берегу и зарывались носом в желтый песок. Ратники выгружались на сушу. Лучезарную тишину солнечного августовского дня нарушали всплески воды на мелководье, взбаламученной многими тысячами ног, громкий стук складываемых вдоль бортов весел, металлический лязг броней и кольчуг, грохот сталкивающихся щитов, голоса и выкрики – все это смешалось в единую шумную какофонию, неизменно рождаемую большим скопищем людей, пришедших в движение.
Болгарское войско стояло на взгорье, готовое к сражению.
Георгий Сурсовул построил своих пеших воинов на ромейский манер – фалангой. С первого взгляда было видно, что русов гораздо больше, чем болгар. Это пожалуй являлось единственным преимуществом Святослава. Георгий Сурсовул решил лишить киевского князя и этого преимущества. Он двинул вперед свое войско, не дожидаясь, когда русы изготовятся к битве.
Под рев боевых труб грозная фаланга болгар, склонив частокол копий, спустилась с возвышенности на прибрежную равнину и тяжелой поступью двинулась на врага. С флангов фалангу болгар прикрывали конные отряды.
У русов конницы не было. Во всяком случае, на ладьях не было заметно ни одной лошади.
«По всей видимости, конные полки Святослава где-то приотстали», – мелькнуло в голове Георгия Сурсовула.
Великий жупан осенил себя крестным знамением, возблагодарив Божье провидение за такую удачу. Сейчас тяжелая конница болгар втопчет пешую рать Святослава в землю!
Но что-то у болгар вдруг не заладилось с самого начала, их мощная фаланга сначала замедлила движение, а затем и вовсе застыла на месте. Оказалось, что русы вытащили на берег большие челны и побросали их на пути болгарской фаланги, перевернув кверху днищем. Воины Святослава выстроились подле перевернутых лодок длинными шеренгами, уперев свои длинные копья в овальные щиты болгар. При этом все новые толпы русов продолжали выгружаться с насадов на берег и спешили бегом занять свое место в боевом строю. Лучники Святослава дружно пускали стрелы в болгар, стреляя из-за спин своих копейщиков и щитоносцев.
Конные дружины болгар также угодили под такой плотный обстрел русских лучников, стоящих плечом к плечу, что это погасило их наступательный порыв. Раненые кони не слушались седоков, убитые болгарские дружинники мешками валились наземь из седел, так и не успев вынуть мечи из ножен, не успев дотянуться до русов копьями. Конница болгар повернула назад.
Ратники Святослава без промедления ударили по флангам болгарской фаланги, которая шаг за шагом стала отступать обратно к возвышенности.
Яростные выкрики бойцов и вопли раненых, которых топтали ногами, смешались со звенящей металлом мелодией битвы; где-то русы свирепо рубили болгар большими секирами, вгрызаясь во вражескую фалангу, подобно хищнику, дорвавшемуся до жертвы; где-то болгары, ловко орудуя копьями, сдерживали русов, которые начинали топтаться на месте, не в силах продвинуться вперед.
