символ власти стратига-автократора. Находившийся в толпе Калокир проявил прыть и первым поднял жезл с каменной мостовой. Подавая жезл Никифору, Калокир заботливо обтер его полой своего плаща. Никифор поблагодарил Калокира и пригласил его на пирушку к себе домой.
Взяв в руки бразды власти, Никифор окружил себя людьми, коим доверял. Это были в основном провинциалы и люди незнатные, среди них оказался и Калокир.
Никифор Фока выдвинулся из армянской провинциальной знати, владения которой находились в Азии и постоянно подвергались угрозе арабского вторжения. Никифор с юных лет служил в войске и к пятидесяти годам стал самым известным полководцем в Империи, овеянным славой многих побед. Военачальником был и брат Никифора, Лев Фока.
Став василевсом, Никифор назначил брата Льва куропалатом, предводителем дворцовой стражи. Постельничим при Никифоре стал евнух Василий Ноф, доводившийся дядей покойному василевсу Роману. Василий Ноф, собравший вооруженный отряд из слуг и зависимых людей, помог Никифору вступить с войском в Константинополь и сломить сопротивление столичной знати, не желавшей воцарения любовника василиссы Феофано.
Любовная связь между Феофано и Никифором установилась сразу после триумфального въезда стратига-автократора в столицу. Богатырь Никифор нравился многим столичным матронам.
Во внешности Никифора, даже в его манере говорить, проглядывали мужественность и сила. У него было смуглое лицо, овальное и широкое; волосы густые и черные; темно-карие глаза имели миндалевидный разрез. Взгляд Никифора мог показаться угрюмым и нахмуренным из-за мохнатых черных бровей, почти сросшихся на переносье. Нос у Никифора был прямой и слегка крючковатый на кончике. Стан у него был крепкий, плечи очень широкие. Силой своих рук Никифор напоминал античного героя Геракла. Никифор легко разгибал подковы и скатывал в трубку широкие серебряные блюда. Никифор носил усы и небольшую бороду с редкой сединой по краям.
Народу Никифор нравился своей неприхотливостью, стремлением к справедливости, набожностью и простоватой манерой речи. Выросший в военном лагере, Никифор тем не менее не был склонен к пьянству и распутству. Всем было известно, как сильно Никифор любил свою жену и как безутешно он горевал, оплакивая ее безвременную смерть от болезни. Увлечение Никифора красавицей Феофано приветствовалось столичной толпой. Феофано была дочерью трактирщика и стала василиссой лишь благодаря своей неземной красоте. Простой люд Константинополя благоволил к Феофано, помня ее низкое происхождение и неизменные щедрые подачки во время любых праздничных торжеств.
Устраивая судьбу племянницы Сфандры, Калокир как-то пришел в гости к эпарху Сисиннию. У родственников Сисинния со стороны жены имелся юноша, отмеченный многими добродетелями. Об этом-то юноше Калокир и собирался поговорить с градоначальником, не подойдет ли он в мужья Тюре?
Калокир увидел Сисинния лежащим на кровати с синяками и ссадинами на лице. Возле него хлопотал лекарь-иудей.
– Что случилось? – обратился Калокир к заплаканной супруге Сисинния.
Та лишь отмахнулась и скрылась в другой комнате.
Сисинний допил какое-то целебное снадобье из маленькой чашечки и заговорил с гостем:
– Друг мой, на тебя вся надежда! Поговори с василевсом, пусть он прекратит свои спекуляции с деньгами. Народ в столице озлоблен до крайности. Вчера меня закидали камнями на площади Быка, сегодня чернь не дала мне проходу на Амастрианской площади. Ни копья, ни плети моих телохранителей не смогли сдержать разъяренную толпу. Я уже боюсь выходить из дома!
Калокир сочувственно покивал головой. Ему и самому не нравилось то, какими способами василевс Никифор восполняет нехватку денег в казне. Мало того, что налоги уже увеличены вдвое, так еще были введены дополнительные поборы за съем жилья, за аренду земли и кораблей, за содержание притонов и питейных заведений. Были увеличены штрафы за мелкое воровство и подделку векселей. Впервые были обложены чрезвычайным налогом на содержание войска монастыри. Из-за этого у василевса испортились отношения с патриархом Полиевктом. Вдобавок василевс лишил высшее духовенство всех льгот. Никифор уменьшил ежегодные награды членам синклита и тем самым настроил против себя высшую знать столицы.
Но более всего народ и знать Константинополя возмутила денежная реформа Никифора, так называемый «тетартерон», то есть двойной курс номисмы, золотой монеты. От всех граждан, вносивших денежный налог, требовалась полновесная монета, казна же расплачивалась с населением и чиновниками более легкими золотыми монетами. Эти облегченные номисмы чеканились по указу василевса именно для проведения денежных операций в Константинополе, так как иноземные торговцы не принимали такие деньги к оплате за свои товары.
– Народ помог Никифору занять императорский трон, – продолжил Сисинний слабым голосом, – но народ же при случае может и сбросить Никифора с трона. Об этом нельзя забывать. Преданное Никифору войско воюет в Азии с арабами, а дворцовых телохранителей слишком мало, чтобы подавить волнения в столице, если таковые начнутся.
Синклитики затаили злобу на Никифора, поскольку он откровенно помыкает ими. Свои распоряжения Никифор передает синклитикам через своего постельничего Василия. Евнух председательствует в синклите! Это возмутит кого угодно!
– Никифор не знаком с дворцовыми церемониями, он ведь военачальник до мозга костей, – сказал Калокир. – Угождать Никифор не умеет, длинных речей не выносит, пышные одеяния не любит. Если Никифор сам пожалует в синклит, то он, скорее всего, наговорит грубостей синклитикам, доведет дело до скандала. Пусть уж лучше постельничий Василий разговаривает с синклитиками. Он-то знает, что следует говорить им и как себя вести.
– Еще меня возмущает брат Никифора, – вставил Сисинний. – Куропалат Лев закупает в провинции дешевое зерно и продает его в столице втридорога, хотя он знает, что государственным чиновникам запрещено законом заниматься куплей-продажей. Дружище, об этом тоже скажи василевсу.
Калокир вновь закивал головой.
– Я без промедления отправлюсь во дворец, – сказал он. – Я постараюсь убедить василевса в твоей правоте, друг-Сисинний.
– Зачем ты приходил? – окликнул Сисинний Калокира, когда тот уже взялся за дверную ручку. – По какому делу?
– Ну, это дело может и подождать, – с неловкой улыбкой ответил Калокир.
Постельничий Василий хотел было отговорить Калокира от беседы с василевсом, который только что вернулся из монастыря Авраамитов, где он самолично осматривал кладовые и амбары. Монахи этого монастыря не внесли в казну денежный налог на содержание войска, ссылаясь на безденежье. Тогда непреклонный Никифор повелел монахам выплатить налог съестными припасами. При этом василевс сам решил навестить монастырь, находившийся недалеко от Золотых ворот столицы, дабы проверить на месте, так ли уж бедна монашествующая братия этого монастыря.
В результате Никифор нашел в монастыре не только полные закрома, но и денежную казну, и даже потайные кельи, где жили припеваючи развратные девицы, набранные монахами по притонам Константинополя.
Во дворец Никифор вернулся с потемневшим от гнева лицом. Калокиру редко приходилось видеть василевса в таком озлоблении.
– Все иконы в монастыре Авраамитов должны источать горькие слезы, поскольку Святой Дух Господень вынужден сосуществовать там со сворой развратных схимников, скрывающих под грубой рясой свои гнусные пороки! – возмущался василевс, срывая с себя золотые ожерелья и перстни, швыряя на пол парадные, шитые золотыми нитками, одежды. – Воистину, этот город и этот народ погрязли в грехах! За эти грехи Господь насылает на нас полчища свирепых агарян, славян и норманнов. Империи не хватает войск и боевых кораблей, не хватает лошадей для конницы. Уже сколько лет тянется нескончаемая война с арабами, немцы грозят нам в Италии, а мои подданные предпочитают роскошествовать и ничего не знать о врагах, грозящих нам отовсюду!
Два молчаливых лысых евнуха помогли Никифору облачиться в более привычное для него одеяние. Василевс надел нижнюю тунику из тонкого льняного полотна, сверху – далматик темного цвета, подпоясанный золотым поясом. Нижняя туника имела узкие длинные рукава. У далматика рукава были
