Несколько мальчиков привычно засмеялись, другие подбежали поднимать.
— Ушиблась? — Светлана наклонилась к ней.
Светлана знала ребят — иногда такие вещи проделывают, так сказать, в порядке ухаживания. Но не в девятом же классе! Да и девочка эта нравиться ему не могла: неловкая и не хорошенькая. Она вставала с жалкой гримасой, часто мигая белесыми ресницами.
— Покажи коленки. Ссадила, должно быть? Пойдем, я тебе йодом намажу.
— Да нет, ничего.
Прихрамывая, девочка сошла с катка на снежную дорожку. Парень, толкнувший ее, описал полный круг, спокойно возвращался. Рядом с ним бежал Вадим Седов. Светлана пошла им наперерез.
— Послушайте, Ригалета!.. Да, это я вам, вам говорю! Пойдите-ка сюда.
Он выпрямился, замедляя ход, подъехал к Светлане.
— Вы меня позвали? Так ведь у меня фамилия есть!
— Я как раз и хотела узнать вашу фамилию.
— Новиков.
— Так вот, Новиков. Каток мы делали в основном для младших ребят. Можете, конечно, кататься и вы, но умейте себя вести.
Он спросил не без наглости:
— Вы это о чем говорите?
— Вы толкнули вон ту девочку, она упала и ушиблась.
Он пожал плечами.
— Может быть, и толкнул нечаянно. В такой тесноте со всяким может случиться.
Он обернулся к пострадавшей, с шутовским видом приложив руку к сердцу и раскланиваясь:
— Извиняюсь!
Светлана сказала:
— Вы толкнули нарочно, я видела.
— Вам показалось. И все равно, я же извинился. Могу еще раз.— Он опять приложил руку к сердцу.
— Брось, Леонид,— серьезно сказал Вадим,— мы все тебя хорошо знаем.
Кто-то из малышей спросил тонким голоском:
— Вы его поведете к директору?
— Нет. Я думаю, на вашем катке вы сами сумеете поддерживать порядок — пионеры и комсомольцы.
Ока отошла. Все тот же тоненький голосок визгливо и радостно повторил: «Ригалета!»
Засмеялись и другие ребята.
Светлана злорадно подумала, что кличка прилипла, присохла к Леониду Новикову, что не расстаться ему с ней до окончания школы, до последнего выпускного вечера, а может быть, и дальше, в институт с ней пойдет.
Но разве может учитель награждать прозвищами своих учеников? Ведь это же непедагогично!
И еще: опять оказалась права Ирина Петровна своей неправой правотой: разумеется, будет хулиганство на катке, она совершенно верно предсказала!
Светлана поднялась на снежный бугор, отсюда весь каток был хорошо виден. И только сейчас поняла, с каким нетерпением искала в шумной стае ребят...
«Где же мой главный чемпион? Утром совсем неплохо ответил по русскому и по арифметике. То-то небось счастлив теперь! Где же он?»
Светлана повернулась и пошла к школе — переобуться и надеть коньки — и вдруг лицом к лицу встретилась с Володей Шибаевым. Он стоял один, с обычным своим угнетенным видом, и смотрел в сторону катка.
— Ты что же не катаешься, Володя? Чемпион наш главный!
Он ответил:
— У меня нет коньков.
И отошел, тяжело ступая по снегу большими новыми валенками.
— Как же так? Володя, постой!
Но Володя уже скрылся за углом школы. Светлану догнал Толя Якушев. Последнее время Светлана с этим мальчиком была как бы в заговоре, целью которого являлось Володино благополучие.
— Вы Володю ищете?
— Да. Толя, как это случилось, что у него нет коньков? Ведь ты же сам рассказывал, как в прошлом году... Да и он говорил все время, что будет кататься.
Случилось очень просто: Володя вырос, и оказалось, что старые башмаки с коньками ему уже не годятся.
— Нога-то у него вон какая! Тридцать девятого размера! — сочувственно и горестно говорил Толя.
— Может, купят ему?
— Нет, не купят. Отец сказал, что не купит. А раз уж сказал...
— Толя, может, у кого-нибудь из ребят есть лишние? Или обменяться?
— У наших-то? Да у него нога как две мои! Ни у кого в классе такой нет!
Светлана задумалась.
— Знаешь что? Я спрошу у старших ребят, у Вадима спрошу, Андрюшиного брата.
— Спросите! — обрадовался Толя.— Но ведь это с ботинками нужно.
— Ну разумеется!
Вадим отнесся к Светланиным словам с полным сочувствием.
— Я спрошу у ребят. Только знаете, вряд ли у кого старые остались. Такое увлечение с этим катком... Или пораздавали, или продали.— Он виновато посмотрел на свои ноги: — У меня-то сорок первый.
А Светлана взглянула на свои маленькие ботинки тридцать четвертого размера с приклепанными к ним коньками. Идти в школу и переобуваться ей уже не хотелось. Она вернулась домой.
VII
Костя был дома. И не один: в передней висело две шинели. За дверью послышались раскаты громкого смеха. Это Саша Бобров, никто другой не может смеяться и говорить так громко. Не хотелось бы гостей в этот вечер. Именно Сашу в особенности не хотелось. Засидится до ночи, нашумит, накурит... Подавив в себе это неприязненное чувство, Светлана вошла в комнату.
Странные люди — курильщики. Что может быть лучше чистого воздуха?
Затуманили, засинили всю комнату...
— Чаю хотите?
— Нет, спасибо, Светланочка, мы уже подзакусили.
Саша встал ей навстречу, большой, грубовато скроенный и сшитый, заполняющий собой и своими разговорами все пространство. На счастье, он уже собирался уходить. Наполовину раздавил Светлане руку, прощаясь.
Когда подают руку мягким киселем — неприятно. Но жать так бесцеремонно — это насилие над личностью. Светлана спросила, удивляясь своему лицемерию:
— Куда же вы спешите? Посидите еще. Костя вышел в переднюю проводить. Вернулся.
— Ну, как жизнь, Светланка? Ты что-то у меня совсем от рук отбилась... Фу, как накурили мы! Форточку разве открыть?
Он вскочил на стул, стуча сапогами. Что-то звякнуло на подоконнике за занавеской — должно быть, поставил туда посуду после ужина.
