нравилось считать себя циничной, потому что, как она однажды случайно узнала, это слово происходит то ли от латинского, то ли от греческого «оценивать» и представляет собой целое философское направление. Вика оценивала все, за что приходилось платить, и редко ошибалась в цене.
Ее второй муж делал многообещающую карьеру чиновника в Министерстве госимущества. Писал докторскую, его регулярно повышали по службе и прочили Москву в ближайшем будущем. Но ждать будущего оказалось труднее, чем Вика предполагала. Рассчитывая все свои шаги, муж не брал взяток – точнее, брал нечасто и только у своих, и получалось совсем немного, а зарплата. Вика не могла ждать и жить на зарплату. Но зато муж ввел ее в круг людей, к которым Вика раньше не имела доступа, и Вика воспользовалась хотя бы этим. Через три года Вике сделал предложение Валерий Волков – самый завидный жених в их тусовке. Тогда ему только исполнилось тридцать лет, и он уже был председателем совета директоров крупного банка, за его спиной знающие люди поговаривали, что банк – его собственный. И этот брак Вика считала абсолютно удачным завершением своей карьеры, потому что давал он ей все, о чем она мечтала: деньги, комфорт, свободу, статус, определенный круг общения и возможность отрешиться от множества проблем, о которых иногда говорят по телевизору.
Этот брак она заслужила: Волков, которого дамы буквально рвали на части, с удовольствием с ней встречался, но о создании ячейки общества ни с Викой, ни с кем бы то ни было еще не мечтал и о наследнике тем более не печалился. И все же Вика пошла ва-банк: ей было двадцать девять и врач настоятельно советовал рожать, чтобы не было проблем. На сей раз умудренная житейским опытом Вика просчитала ситуацию правильно, все рассказав Валерию и слегка преувеличив опасения врача, и, когда родился Артем, она уже была Викторией Волковой. Впервые подержав на руках сопящий, пахнущий молоком и детским кремом комочек, супруг совершенно неожиданно для Вики и для самого себя впал в эйфорию. Передвигаясь по дому на цыпочках, поминутно возвращался к кроватке, где спал сын – его сын! – и осторожно трогал пальцем кулачок или щечку, успокаиваясь – настоящий. За рождение сына подарил Вике старинную подвеску – бриллиант размером с горошину, и Викина мама признала, что дочь наконец-то «нашла себя». Папочка в Теме души не чаял, перетащил его кровать к себе в спальню и лично вскакивал по ночам, чтобы менять памперсы, совать в орущий ротик соску, фальшивым голосом, дрожащим от переполняющего умиления, петь песни из репертуара Валентины Толкуновой и укачивать. А днем к услугам Вики были и няня, которая нянчила Тему с трех месяцев и любила как родного, и домработница. Сейчас Вике было тридцать восемь, и она тянула с рождением второго ребенка, предусмотрительно оставив этот вариант «на крайний случай». Рожать ей не хотелось, муж и так часто ставил ей в вину то, что она мало уделяет внимания сыну, а она до сих пор с содроганием вспоминала, как Темка вечно ныл, требуя, чтобы она играла с ним, разговаривала, бегала по квартире наперегонки, ловила мыльные пузыри или развозила грязь кисточкой по бумаге. Вики хватало на пять минут, потом она спроваживала сына к няне. А со вторым ребенком все заморочки начнутся сначала, да и обвисший животик в ее возрасте будет ликвидировать не так просто, как в первый раз. Словом, в глубине души Вика надеялась, что вопрос укрепления семьи обойдется и без «крайних мер».
Вот и сейчас крайний случай еще не настал, подвела итог своих рассуждений Вика, не спеша разрывая оставленные детективом снимки на мелкие кусочки. С Лерочкой Крыловой она справится и без этого, невелика проблема. Вика поправила зеркало, включила зажигание, и ее любимая легкая и приземистая голубая «ауди» послушно тронулась с места.
Крутясь на стуле из стороны в сторону, Лера раздумывала, не сварить ли себе кофе. С одной стороны, выпитый за день кофе и без того, кажется, булькал у нее в животе, но с другой – если сейчас не съесть хотя бы бутерброд, то ближе к ночи неудержимо захочется налопаться от пуза. Она стояла в нерешительности возле кофеварки (заботливый Вась-Вась купил хорошие немецкие аппараты в каждый кабинет, чтобы сотрудники не портили желудок растворимым безобразием, а в офисе в целом приятно и ободряюще пахло), когда зазвонил внутренний телефон и секретарша из приемной спросила, может ли Лера принять посетительницу. Посетительницей оказалась та самая дама, которой еще утром просил перезвонить Вась-Вась, но Лера закрутилась и забыла.
– Здравствуйте, Екатерина. – Лера замялась, у нее была идеальная память на лица, но имена совершенно не держались в голове.
– Вячеславовна, – смутившись, подсказала женщина. – Можно просто Катя. Вы извините, что я вот так, без звонка, наудачу, мне сказали, что вы сегодня будете на работе.
Она смотрела так просительно, что Лере стало неловко, и она заторопилась:
– Ну что вы, наоборот, хорошо, что зашли. Я завтра уезжаю, возможно, недели на две, и буду ли в городе – не знаю, так что все просто замечательно. У вас что-то произошло? Что-то с мужем?
– Как вам сказать. После того случая, с балконом, он стал приходить домой не позже семи, то с цветами, то с подарками, от меня не отходит, дочь даже заметила, смеется – что это у вас, говорит, за медовый месяц?
Лера приготовилась было разделить радость от хорошо проделанной работы, но Катя вдруг неожиданно заплакала, трогательно вытирая слезы кулачком, – то ли не было платка, то ли был, но уже насквозь мокрый от переживаний.
– А что же не так? Что вас не устраивает? Мы же с вами предполагали, что после такого экстремального приключения у вашего мужа надолго пройдет охота искать развлечения на стороне. Выходит, мы не просчитались.
– Понимаете, Лера. Дело вот в чем. Мы не учли. В общем.
– Да что такое-то? – всплеснула руками Лера. – Вроде все как вы хотели!
– Медовый месяц! – всхлипнула Катя. – Он… ну… не может с тех пор. Как мужчина не может. – Она вдруг покраснела, будто девочка-школьница, застигнутая за подглядыванием в замочную скважину двери в учительскую, даже прикрыла лицо рукой. – Два раза у нас ничего не получилось, хотя я ни словом, как мы с вами договаривались. Теперь он плохо спит по ночам, мечется, стонет. Все кричит – нет-нет, мол, не надо. Спрошу, что снилось, – глаза прячет, не помню, говорит. Жалуется, что сердце стало болеть. Похудел, круги под глазами. Я себя ругаю – зря я это тогда затеяла, лучше бы все было как было, а Боречка – здоровый, веселый.
«.кобель», – про себя завершила мысль Лера, не забывая внимательно слушать и сочувственно кивать. Ишь как перепугался! С таким тонким восприятием надо дома сидеть, а не по бабам шастать: это дело требует здоровья и выносливости. А Катя тоже хороша: сперва – муж гуляет, мне подружка посоветовала к вам, помогите, любые средства хороши, я больше так жить не могу и, если он уйдет, тоже не переживу. А теперь мужик спит дома, так ей опять неладно – мечется, видишь ли, во сне и цвет лица испортился.
– …Вот я и думаю, может, сказать ему все как есть? Он поймет, что ему ничего не угрожало, и успокоится? Как вы считаете? Я хотела сначала с вами посоветоваться.
«У-у, да ты совсем дура», – молча расстроилась Лера. Вот от таких мужики и гуляют, от их большой и самоотверженной любви, борщей, чистых носочков и всепрощения. Так уж человек устроен – не важно, мужчина или женщина, – что ему обязательно надо проверить, где лежат границы того пространства, которое его партнер оберегает, куда нельзя, потому что там предел допустимого. Если же они выясняют, что по чужой территории можно маршировать беспрепятственно, они начинают скучать и стремиться к освоению новых земель. Именно поэтому так часто предают безгранично любящих, готовых пожертвовать всем ради любимого. С ними не стоит церемониться – они и так простят, поймут и никуда не денутся.
– Катя, вы совершенно правильно сделали, что решили посоветоваться. Поверьте моему опыту, это расстройство у вашего мужа временное, просто он принял наш маленький спектакль… слишком близко к сердцу. Раскрывать карты нельзя ни в коем случае. Пока он переживает свою вину перед вами, у вас есть все шансы восстановить прежние отношения любящих супругов, ведь вы сами говорите, что он стал к вам относиться гораздо нежнее.
Катя перестала плакать и неуверенно кивнула. Похоже, она из тех, кто живет чужими советами, избегая принимать решения, благо советы психологов на все случаи жизни теперь сыплются отовсюду – из книжек, газет и с телеэкрана, – только успевай уворачиваться. На этом и сыграем, решила Лера.
– Если же вы ему признаетесь, последствия могут быть непредсказуемыми. Он может не простить вам свой испуг, свои переживания. В лучшем случае он переложит всю вину на вас, и вам придется вымаливать прощение, хотя вы ни в чем не виноваты. В худшем – вы рискуете своим браком. А самое главное, ваше признание не поможет ему стать. – Лера тщательно подобрала выражение, – полноценным мужчиной. Вы
