наверное, самое подходящее время рассказать вам мои новости. Завтра я уезжаю, и мы не увидимся с вами в течение нескольких месяцев. – Хотя он обращался ко всем, но было понятно, что слова эти предназначались лишь Адриане. – Сегодня я получил приказ от отца и завтра утром во главе отряда ополченцев покину форт Спрингфилд.
– Можно узнать, куда вы направляетесь? – спросил Авдий.
– Никаких секретов нет, – ответил Джефри. – Из Англии для сенеков прислали пятьсот мушкетов, а недавно в Бостон прибыла новая партия военного груза, ее отправят индейцам уже через несколько дней. Нужно обучить индейских воинов обращаться с огнестрельным оружием, и отец решил послать к ним десять инструкторов. Меня назначили командиром этого отряда.
Адриана была сильно взволнована новостью. До сих пор она наслаждалась обществом двух привлекательных и обожавших ее мужчин, но теперь ситуация резко менялась. Она не могла решить, кто из мужчин нравится ей больше, а значит, придется отложить принятие решения.
Рене Готье тоже переживал. Ему нравилось дружеское соперничество с Джефри, отныне же ему придется очень осторожно вести себя с Адрианой. Ни за что на свете он не воспользуется отсутствием Джефри.
Сразу после ужина Леверет помог Иде пересесть в кресло-качалку и принес ей бумагу, перо и чернильницу. Ида хотела отправить с Джефри письмо для Уолтера. Закончив писать, она показала письмо Леверету, и тот дописал несколько слов от себя.
Тут только до Деборы вдруг дошло, что Леверет Карзуэлл вот-вот станет не просто другом семьи. Она еще больше утвердилась в своих догадках, когда ей не показали письмо, написанное тетушкой Идой и Леверетом.
Люди, жившие в окрестностях городка, не любили возвращаться домой затемно, особенно если с ними были женщины, поэтому гости разошлись рано. Рене ехал верхом рядом с экипажем Уилсонов, у своего дома он попрощался и свернул к себе.
Сидевшие в экипаже Адриана и Джефри молчали, чувствуя себя все более неловко друг с другом. Только когда они миновали поворот реки и вдали показался особняк Уилсонов, Джефри словно очнулся и сказал:
– Надеюсь, что увижу тебя утром за завтраком, но если ты не против, я бы хотел еще кое-что сказать тебе сегодня вечером.
Адриана в ответ кивнула.
Конюх помог им выйти из экипажа, и Адриана первая прошла в гостиную. Генерал с женой уже ушли спать, но в камине все еще пылал огонь, и Адриана подошла поближе, чтобы согреться.
Джефри любовался блеском ее рыжих волос в отсвете пламени. Он подготовил целую речь, однако не мог вспомнить ни единого слова.
– Мой отъезд такая же неожиданность для меня, как и для тебя, – наконец промолвил он. – Я очень хотел попросить отца отложить его, но потом понял, что неправ. Неизвестно, когда начнется эта война с французами, и потому каждый день на счету.
– Я понимаю, – ответила Адриана.
– Останься я в форте, я бы не торопился сказать то, что должен, – заявил Джефри, внимательно вглядываясь в лицо девушки. – Адриана, я не знаю, как лучше это сказать. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Я полюбил тебя еще в Лондоне, но не показывал этого из-за Ренно.
Адриана кивнула.
– Я знала еще до того, как ты сам понял это.
– И ты не возражала? – Джефри приблизился к девушке.
– Нет. Мне это льстило, льстит и теперь. Ты потомок одной из лучших семей Англии, кроме того, ты сам добился немалого успеха на военном поприще. А я никто, беженка без гроша за душой.
– Ты мне очень дорога, – сказал Джефри и подошел еще ближе.
– Не надо, пожалуйста, – взмолилась девушка. Он остановился и опустил руки:
– Тебе больше нравится Рене.
– Нет, – ответила Адриана. – Не больше тебя. Я с удовольствием принимала ваши ухаживания, но теперь все меняется. С твоим отъездом все становится намного серьезнее.
– Я…
– Дай мне договорить. Мне и так нелегко, но я хотела, чтобы ты кое-что знал. В ту ночь, когда я пробралась в ваш дом в Лондоне, я была в полном отчаянии. Я… я сама отдалась Ренно, потому что мне казалось, что только так я буду в безопасности. Но я не такая женщина. Я ненавидела себя за ту ночь, но считала, что у меня нет выбора.
– Я знаю, какая ты на самом деле, – ответил Джефри. – И именно поэтому хочу, чтобы ты вышла за меня, хочу прожить с тобой всю оставшуюся жизнь.
– Нет, ты не знаешь, потому что я пока сама себя не знаю, – настаивала Адриана. – Жизнь на границе оказалась для меня настоящим открытием, я только теперь начинаю понимать себя. Я не смогу выйти за тебя, если не буду уверена в том, что действительно смогу быть тебе хорошей женой. И то же самое с Рене. Поэтому прошу тебя, Джефри, наберись терпения. Мне нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах.
– Понимаю.
– Надеюсь, что так. Я не говорю тебе «нет», но и «да» тоже не говорю. Я еще не знаю. – Адриана колебалась. – Наверняка мы будем видеться с Рене, пока тебя не будет в городке. Было бы странно и неестественно, если бы я вдруг перестала с ним общаться. Но я обещаю тебе, что если он за время твоего отсутствия сделает мне предложение, я отвечу ему то же самое, что сказала тебе. Я не приму окончательного решения до твоего возвращения. А сначала я должна научиться жить на границе.
Раньше Джефри Уилсон, наверное, настаивал бы, но нынешний Джефри сумел сдержаться.
– Я согласен с твоими доводами, – сказал он.
– А я обещаю, что буду ждать тебя и до твоего возвращения никаких решений не приму.
– Я готов ждать.
– Завтра я не выйду к завтраку, – сказала Адриана. – Пусть родители спокойно простятся с тобой. И да хранит тебя Всевышний в землях этих дикарей. Я буду ждать твоего возвращения и буду думать о тебе. – Адриана поднялась на цыпочки и поцеловала Джефри, потом быстро повернулась и вышла из комнаты.
Джефри еще долго не двигаясь, стоял у очага.
Генерал де Мартен ехал через лес на северо-восток к устью реки Святого Лаврентия. Потом вместе с группой офицеров, в число которых входили полковник Алан де Грамон и майор сэр Филипп Ранд, он снова повернул на юг, в область под названием Новая Шотландия[29]. Там они должны были сесть на паром и переплыть на остров Кейп- Бретон.
Их сопровождал отряд французской регулярной армии из четырехсот человек. Белые с золотом мундиры быстро запачкались и порвались в лесу. Кроме французов с генералом шли триста гуронов из селения в окрестностях Квебека. Среди них был и Ренно; как и подобает старшему воину, он был одним из первых в колонне.
Ренно думал, что французы поступают глупо, заставляя своих солдат путешествовать по лесу в такой неподходящей одежде. К его удивлению, гуроны придерживались такого же мнения и вполголоса шутили между собой насчет отсутствия здравого смысла у европейских союзников.
Ренно вообще сделал для себя много открытий относительно гуронов. В походе они, как и сенеки, ели в очень небольших количествах вяленую оленину и сушеный маис. К вечеру они были так же бодры и полны энергии, как и утром, в то время как французские солдаты с ног валились от усталости. Гуроны давно уже привыкли к огненным дубинкам европейцев и всегда носили их при себе в дополнение к обычному индейскому оружию. Кое-кто из новых друзей Ренно поведал ему по секрету, что стреляют они более метко, чем белые солдаты.
Но больше всего он был поражен, узнав, что гуроны молятся тем же духам и маниту, что и сенеки. Оказалось, что у многих гуронов бывали такие же видения, как и у него самого. Ренно ни на секунду не забывал, что эти люди кровные враги всех сенеков. Он помнил также, как Санива говорила ему, что они поклоняются злым маниту. И он никак не мог поверить, что могла так ошибаться сестра его отца, самая
