Ей нужно принять ванну. У нее на теле корка от песка и соли. Жара и влажность тоже делают свое дело.
— Тогда повторите, что вы сказали.
— Ваша семья наняла меня, чтобы я защитил вас.
— Почему?
— Вы в опасности.
Нет. Ничего подобного. Это нелепо.
— Кто-нибудь сказал бы мне об этом. Моя сестра… дедушка.
— Я слежу за вами две недели, принцесса.
Шанталь вздрогнула, в ужасе глядя на него.
— Две недели?!
— Везде, где были вы, был и я.
— На демонстрации мод?
— На приемах и коктейлях.
У нее закружилась голова.
— За завтраком в отеле?
— Официантка, обслуживавшая вас, обслуживала и меня.
Шанталь попыталась сосредоточиться.
— Почему вы думаете, что мне угрожает опасность?
Прежде чем он успел ответить, гул, который они слышали, постепенно превратился в мощный рев двигателей. Самолет, приземлившийся пятнадцать минут назад, пошел на взлет.
Шанталь долго смотрела ему вслед.
Внезапно ее охватил страх, и она закричала:
— Нет! Нет! Не улетайте без меня!
Она побежала за самолетом, шлепая по воде и спотыкаясь на песке.
Но самолет набирал высоту. Шасси были убраны. Слезы выступили у нее на глазах, когда он исчез в безбрежной голубизне неба.
Упав на колени, она молча заплакала. Ей нужно домой. Она никогда не находилась в разлуке с Лилли дольше недели. Это был ее предел. С самого начала она ясно заявила, что будет выполнять свои королевские обязанности, но при составлении расписания ее приемов и визитов, какими важными они ни были бы, должно учитываться то, что она не покинет дочь больше чем на неделю.
Она должна была быть дома прошлой ночью. Сегодня уже восемь дней с тех пор, как она оставила Лилли.
— Скоро приземлится мой самолет.
Шанталь не услышала, как к ней подошел Деметрис. Она ненавидит его, ненавидит за то, что он не дает ей соединиться с дочерью.
— Я хотела сесть на тот самолет. Я хотела попасть домой. Сейчас. Сегодня. — Она подняла руку и смахнула слезы. — Вы не можете себе представить, как я скучаю по Лилли.
В этом принцесса ошибается. Он понимает, как она скучает по дочери. Он потерял жену и ребенка. И у него никогда не исчезнет потребность видеть и обнимать их.
Как он молил Бога, обещая отдать ему свое сердце, дом, душу, только бы он пощадил Катину и их дочь! Но Бог не идет на сделки, с горечью понял Деметрис.
— Я скучаю по ней, — тихо повторила Шанталь, глядя, как в небе крохотной точкой исчезает самолет.
— Она тоже будет скучать, но нам нужно, чтобы вы были в безопасности.
Деметрис смотрел, как ветер развевает темные волосы Шанталь. На горизонте появились первые тучки. Скоро поднимется ветер, соберутся дождевые облака, и, как это обычно бывает в тропиках, разразится сильная гроза.
— Когда прилетит ваш самолет? — Ее голос дрогнул.
— Скоро.
— И мы полетим в Ла-Круа?
Деметрис долго молчал.
— Мы не возвратимся в Ла-Круа.
Шанталь была рада, что она сидит на песке. Ее охватила страшная слабость.
— Не вернемся домой?
Деметрис приблизился к ней, и его тень накрыла ее.
— Не сейчас.
— Моя дочь в Ла-Круа, — спокойно и твердо возразила Шанталь, чувствуя, что годы тренировки научили ее скрывать свои чувства.
— Я знаю. Но мы не полетим туда.
— Тогда куда же?
— На Рок.
— На Рок? Что это?
— Мой остров.
Шанталь попыталась скрыть испуг.
— А Лилли?
— Она будет в безопасности с вашей семьей в Ла-Круа.
С семьей Армана. Шанталь отвернулась, глядя на волны, начинавшие приобретать темно-зеленый цвет. Надвигается шторм. Опять. Она почувствовала, как по ней пробежала дрожь. Она не хочет быть здесь, когда разразится буря. Ей не пережить еще одной грозы с Деметрисом Мантеакисом. Он сам — воплощение урагана.
— Моя дочь должна быть со мной.
— Будет.
— Они не выпустят ее из страны. — Шанталь осторожно подбирала слова, чувствуя, что ей больно говорить правду. — Одно из условий моего… контракта… как принцессы заключается в том, что я могу покидать страну, но Лилли, которой предстоит вступить на престол, это запрещено. — Комок, вставший у нее в горле, мешал дышать; у нее закружилась голова. — Она единственная наследница Ла-Круа.
— Тогда на некоторое время она останется в семье своего отца. — Голос Деметриса звучал твердо и почти равнодушно, и Шанталь склонила голову, чтобы скрыть боль.
— Мне нужна дочь, — с трудом проговорила она. Так долго дочь была для нее всем — единственной причиной жить, дышать… Лилли — это сама жизнь.
— Вы будете вместе. — Деметрис присел перед ней на корточки и, приподняв за подбородок, твердо посмотрел в глаза. — Как только это будет безопасно. Для вас и для нее.
Острая боль пронзила ей сердце.
— Вы же не думаете, что она в опасности?
— Она — нет, вы — да.
Шанталь поежилась; не его слова напугали ее, а он сам. Она знает, что остальных пассажиров уже нет на острове. Они одни, по-настоящему одни, и это вызывает у нее страх. Он, она, одни. Он, она…
— А когда мы окажемся на вашем острове…
— Я смогу обеспечить вашу безопасность по-своему.
Она не поняла.
— По-своему?
— Мои люди, мой остров, мой контроль.
Он называет это островом? — спросила себя Шанталь, наклоняясь к иллюминатору, чтобы рассмотреть появившуюся внизу сушу.
Греческие острова считаются красивыми. Это же была черная скала посреди моря.
Спустя несколько минут самолет пробежал по немыслимо короткой посадочной полосе. Выйдя из самолета, они немедленно сели в черный «мерседес». Деметрис занял место водителя.
