что была перед нами поставлена.
Зал загудел. Ретивый смешался. Боль обиды исказила его лицо. Хотя в искренности его слов было трудно усомниться.
— Он говорит от сердца или я в людях ничего не понимаю, — шепнула Камея.
Того же мнения, очевидно, был и Ментор. Он сердито глянул в зал и кончиком безымяного пальца резко стукнул по столу. И в прозвучавшем стуке явно прослушивалась укоризна Ментора… Стыдно, дескать, мы все перед Всевышним. Глаза умолкнувшего Ретивого поднялись в ложу Всевышнего. «Боже! — кричали они. — Вы все видите, я без низменных помыслов!»
— Продолжайте, Ретивый! Вы — искренни, — вмешался Верховный Координатор.
И Ретивый продолжил.
— Я не согласен с теми из вас, кто утверждал, что своей работой рассматривал ту или иную грань основной проблемы. Ни одна из этих так называемых граней, по моему глубокому убеждению, не имеет к ней никакого отношения. Но каждая из них — это блестящее исследование других научных интересов. Наверняка важных и нужных… Там я прошел по каждому из намеченных вами путей. И по вирусной версии, и по версии многоязычия землян, и версии о допущенной ошибке в генном ряде и так далее. Они не проливали света на проблему. Они заводили в тупик. И этот огорчительный факт наводил на один неопровержимый довод — триумвират Мастеров в своих действиях никакой оплошности не допустил.
— Вы все были одержимы этой мыслью. Так и хотели нас обуть, — пробасил Озаренный.
Зал плеснул смехом и хлопками ладошей.
— Вы правы! — подтвердил замечание Мастера Ретивый. — Итак, ошибок не было, а проблема была. Значит, ее решение следовало искать в том явлении, которое изначально не учитывалось соответствующими службами при создании Хомо Сапиенса Земли. Явлении, что лежало в стороне от известных истин. Явлении, которое могло быть не учтено… с умыслом. Так сказать нарочно…
Думается, мне удалось нащупать его… Ряд наблюдений, отмеченных мной в Отчете, дают мне основание указать на нее. Но заявить однозначно, что это именно она, а никакая другая, не хватает доказательств, исторических материалов, сопоставлений и прочего. Вместе с тем, должен признать, что мои поиски, так или иначе, упирались в тупики. Но они были иного рода.
Тупиками моими становились железобетонные редуты аксиом, ставшие классикой нашей науки. Не всех, разумеется, а тех, что касались теории и практики, связанных с Пространством-Времени. Ибо причина проблемы, как мне представляется, кроется в функциональных параметрах ткани Времени. Каким образом?!.. Ответить не могу. Для этого надо было еще подзадержаться на Земле, побывать на других планетах…
Натолкнул меня на эту мысль никем не замеченный, документально зафиксированный факт. Его зарегистрировали приборы после снятия СОЗИК. Это — всплеск Времени…
— Почему не замеченный?! — вырвалось у Пытливого.
— Да, ты тоже с ним работал. Я вчера еще это понял, — ответил Ретивый.
— Прошу с мест оратора не перебивать! — строго предупредил Ментор.
Ретивый еще долго говорил, как он работал над своей идеей и еще раз посетовал на то, что ему не пришлось до конца пройти весь путь, требующий глубокого осмысления и множества фактов, накопленных за многотысячную историю на других планетах других Лучей, до сих пор лежащих в архивах.
— Вот почему, подводя итог своему реферату, я не могу в столь знаменательный для всех нас день, сказать: «Я нашел решение!» Однако, могу заявить: «Я на подступах к нему или к одной из главных его частей…» И мой Отчет, где я стремился проанализировать всю цепочку собранных мной наблюдений и свидетельств, прозрачно намекающих на место, где лежит ключ, прошу рассматривать, как предварительную работу к своему будущему диссертационному труду.
2. ИПОК
Отложив в сторону реферат Ретивый вместо того, чтобы объявить, что он закончил и ждет вопросов, неожиданно сказал буквально следующее:
— В довершении всего, что не вошло в содержание Отчета, не могу не поделиться сомнениями, которые неотвязно преследуют меня и самым непосредственным образом связаны с предметом исследования. Я снова и снова задаюсь вопросом, а не допущено ли с умыслом то, якобы не взятое в расчет явление, породившее проблему?
Не исключено, что в Службах, обустраивающих разумную жизнь могли не знать о неисследованных или, скажем, о неизвестных возможностях ткани времени, активно воздействующей на поведенческие функции Хомо Сапиенса. Но не думаю, чтобы об этом не знали выше.
— Позвольте, позвольте, коллега, — явно заинтересованный остановил его Верховный Координатор, и с настороженной вкрадчивостью спросил:
— Смысл? Какой смысл?!
— Инфантильность! — нисколько не смутившись твердо произнес Ретивый. — Инфантильность возвращающихся из Кругооборота других Лучей. Фактор достаточно серьезный. Об этом в нашей закрытой научной периодике как-то пару раз публиковалось. Приводилась убедительная и отнюдь не успокаивающая статистика. На минувший год, если не ошибаясь, доля вернувшихся из Кругооборота людей с явными чертами человеческого несовершенства (?) составила девятнадцать процентов. Впервые было отмечено снижение на один процент. Это, конечно же, результат действия шестого Луча…
Как явствовало из тех публикаций, осуществленный зондаж многомиллионной массы народа, составляющих те самые девятнадцать процентов, показал минимальное содержание в них Инстинкта Подавления Отрицательных Качеств (ИПОК), что является основополагающим фактором Зрелого Человечества. Причина — щадящие условия жизни на Начальных и Промежуточных планетах пяти других Лучей. Ведь замечено, только в сложных межчеловеческих общениях в разумной особи интенсивно развивается и закрепляется в памяти генной структуры так необходимый зрелым носителям разума Инстинкт Подавления Отрицательных Качеств…
— Чтобы придти в рай Зрелости, — продолжал Ретивый, — надо пройти ады Детства и Молодости. На Начальных и Промежуточных нужно было создавать иную среду пространства жизни. А как она могла существовать без одухотворяющего его Времени?… Подействовали чем на нее, или она содержала в себе те естественные свойства, которые нами в упор не виделись и искусно угнетались — не знаю. Но возник Вавилон. Синдром столпотворения охватил всю Начальную планету шестого Луча…
Ментор поднял руку, прерывая увлекшегося слушателя.
— Ретивый, — сказал он, — я могу согласиться, что на новой планете предполагалось создать приходящему человечеству более жесткую среду обитания. Но причем тут исследуемая вами проблема вообще, и Пространство-Времени, в частности?
Ретивый развел руками.
— Эмоции. Красивые эмоции, — заметил Ментор. — А нужны доказательства.
— Я докажу! — вскочив с места, выкрикнул Пытливый.
Все обернулись к нему. Пытливый стоял красный, как ошпаренный рак.
Он сам не ожидал от себя такой прыти. Пытливый никак не мог взять в толк, что за сила подбросила его с кресла.
Но сила, которая его мягко усадила на место, показалась ему знакомой. На плечо ему легла тяжеловатая и чуть покачивающаяся ветка Кедра. Ему даже показалась, что она вроде по-отечески, как расшалившегося малыша, потрепала по голове.
Разрядил обстановку Ретивый.
— Вот, пожалуйста, на лицо изъян в ИПОК, — сказал он.
И слушатели, и Ученый Совет, и ложе, где сидели высокие гости во главе с Проницательным покатались смехом. По бисеринкам, скрывающим Всевышнего, промелькнул радужный свет улыбки.
Ответив на вопросы, что задавали ему члены Ученого Совета и Мастера, Ретивый наконец покинул кафедру.
— Ну что? — произнес ректор. — Иди доказывай, Пытливый. Твоя очередь.
