концы их раструбов, чуть надломившись, лежали на самых носочках туфель. Наверное, чтобы прикрыть балаганного пошива обувку — без каблуков, с куцыми бортами и с остренькими носиками… С такой обувью, да при грязюке на каждом шагу, не больно расходишься… Вымажешься по самую шею. «Может, — предположил Джорди, — это домашнее платье, а на выход у него другая одежда?»…
Однако больше всего поразил его ниспадающий от самой шеи до пояса лоскут материи. Перехваченный у горла узлом, он от него, узла этого, как от светящегося источника, шел рассеивающимся лучом книзу. На лоскуте том, словно из иссиня-черного бездонья, мерцая, проступали зеленоватые искры звезд. Глаза Бруно пригвождены были к нему, как Иисус к кресту. На его материи был вышит рисунок солнечной системы со всеми ее планетами со свойственными только им контурами и цветами… Меркурий, Венера, Земля, Солнце, Марс…
«Черт! — прошептал он. — Как точно! Кто, интересно, мог такое изобразить?!»
— Все вопросы ко мне у вас скоро отпадут, — тронув его за плечо, пообещал незнакомец. — А сейчас вам нужно отдохнуть. — и, глядя на кого-то поверх его головы, распорядился:
— Коллега Ершистый, помогите Джордано Бруно из Нолы привести себя в порядок. Обеспечьте ему все необходимые процедуры. А потом мы с ним побеседуем.
Сказав это, незнакомец, в знак прощания, кивнул и, повернувшись, направился к стеклянной двери, створки которой за несколько шагов от него сами по себе раздвинулись, а когда он прошел, сами собой сомкнулись.
— Чудеса! — восхищенно разводит руками Бруно.
— Ничего подобного! Элементарная техника — фотоэлементы, — возрази подошедший к нему молодой человек, которого назначили ему в сопровождающие и которого, назвал Ершистым.
— И слово «элементарно» мудреное, — пожав плечами, не без иронии замечает Бруно.
Ему хочется еще поязвить над всем, что сопровождающему представлялось обычным, а его ошеломляло, но взгляд его снова уперся на свисающий с шеи Ершистого точно такой же лоскут, с тем же рисунком.
— Этот лоскут, как вы его называете, — предмет одежды. Называется — галстук, — бесстрастно, скорее, терпеливо втолковывая, нежели гневаясь, уточнил он.
— Я его так не называл. Я только так подумал, — донельзя озадаченный, поспешил оправдаться гость.
— Знаю. Это меня, то есть, нас, — поправился сопровождающий, — нисколько не обидело.
— Видите ли, как предмет одежды он не мог не обратить мое внимание. Такого в нашей стране и, пожалуй, на всем континенте не надевают. В конце концов, кому какое дело, кто и как себя обряжает. Но меня поразило другое…
— Изображение, — опередил его Ершистый.
— Его необыкновенная точность, — дополнил Бруно.
— Это эмблема нашей службы.
— Службы?! — переспросил Джорди.
— Да. Службы Времени Вселенной, — Ершистый провел рукой по галстуку и добавил:
— Службы, осуществляющей контроль и регулирование бытия землян.
— Вот как?! — непроизвольно приостановившись, выдохнул Ноланец, а потом, собравшись с мыслями, спросил:
— Чьей службы, синьор Ершистый?
— Великого Круга Миров, или, коротко ВКМ, — с полнейшим недоумением и тоном — что за дурацкий вопрос, — пояснил он.
А обернувшись и увидев растерянное лицо замершего на месте гостя, стукнул себя по лбу.
— Извините! Забылся! — виновато улыбнулся он и в самое ухо прошептал:
— Если по-вашему и попонятней — мы одна из служб Всевышнего. Одна из самых основных, работающих в вашей… то есть в нашей, Вселенной. В других Вселенных действуют другие такие же службы.
— Всевышнего?! — ошарашено бормочет Бруно.
Ершистый, мягко обняв его за плечи и подталкивая вперед, кивает.
— И… — тянет Бруно, пытаясь задать самый главный вопрос.
— Нет. Его самого здесь нет. Наш шеф… Кстати, вы с ним только что расстались. Он лично встречал вас и вы с ним имели честь общаться…
— Значит, он Наместник мира земного, — перебивает Бруно.
— Это опять-таки по-вашему, — снисходительно замечает Ершистый. — Он — патрон Службы, Его Честь Часовщик.
4
ПРОКУРАТОРУ СВЯТОЙ ИНКВИЗИЦИИ
ЕГО ПРЕОСВЯЩЕНСТВУ ЕПИСКОПУ
ДОНЕСЕНИЕ