носить топорики, не существовало, хотя для вышивальщицы это выглядело довольно странным.
Они миновали последний дом на окраине Камланна – самый что ни на есть старинный, кельтский. Затем поехали по Камланнской дороге на запад. Когда они проскакали примерно с полмили, Анлодда свернула на извилистую тропу, вьющуюся между холмами. Вскоре высоченного дворца не стало видно за дубовыми рощами, зарослями граба, осины и лип.
Корс Кант держался позади Анлодды и любовался ее красотой. Он смотрел, как движутся ее мышцы под тонкой туникой, любовался ее стройными обнаженными ногами. Грива волос Анлодды была похожа на осеннюю листву, вот-вот готовую покинуть ветви. Корс Кант поторопил пони, поравнялся с Анлоддой и обнаружил, что может полюбоваться грудью возлюбленной через пройму туники. Отведя глаза, он склонился к голове пони.
Анлодда оглянулась, поймала взгляд барда. Улыбнулась – счастливо и довольно, а не злорадно и не высокомерно. Корса Канта просто распирало от гордости. Такая женщина пригласила его на прогулку!
– Как зовут твою лошадь? – поинтересовался он.
– Я тебе уже говорила.
– Когда? Не говорила!
«Это не правда, но ты не должен перечить своей богине!»
– Учись слушать – вот тебе первый урок, – сердито буркнула она. – Мериллуин ее зовут – вспомнил?
– Нет. То есть да.
– И что, раньше никогда не слышал?
– Никогда.
«А может, слышал? Она говорила?»
– Ну как хочешь. Н-но!
Она прижалась к шее Мериллуин и пустила кобылу галопом. Корс Кант тряхнул поводьями, тоже прикрикнул на пони и в конце концов добился того, что «скакун» пошел быстрой рысью, но, видимо, на пределе своих возможностей.
Разговор о кличке лошади Анлодды был самый обычный, но Корс Кант понял, что возлюбленная подшучивала над ним. Неужели она правда ему называла кличку? Он пригнулся, чтобы не задеть головой шар омелы. Нет, он точно не слышал этой клички.
Анлодда, значительно опередившая Корса Канта, пустила свою кобылу шагом. Теперь, удалившись от вездесущего и всевидящего ока Камланна, можно было себе это позволить. Бард окликнул ее, произнося ее имя так, словно звал Рианнон.
– Обожаю быструю езду, – сказала Анлодда, когда бард поравнялся с ней. Корс Кант думал, что она еще что-нибудь добавит, но его возлюбленная молчала. Какое-то время они ехали в тишине.
Тропа шла лесом. Шары омелы висели на ветвях падубов, напоминая бороды древних стариков. Вдоль хорошо утоптанной тропы росли папоротники и колючие кусты. Корс Кант ощутил запах свежескошенной травы, хотя никаких крестьянских хозяйств поблизости видно не было.
– Розы, колокольчики, вереск, шалфей, земляника – видишь их. Корс Кант Эвин? Ну хотя бы запах чувствуешь? Конечно, сейчас их уже нет, но придет лето, и они покроют здесь все пышным ковром. Их будет, как снега зимой, и нос у тебя просто промокнет от запаха, как туника от дождя. Да ладно тебе, не огорчайся.
– А безопасно ли забираться так далеко на запад? – спросил Корс Кант, не потому, что так уж сильно боялся, а больше для того, чтобы продолжить разговор.
– Из-за саксов, что ли? Конечно, не опасно. И я об этом говорила, только ты не слышал, как всегда. Не переживай. Они убрались на восток, в Уэссекс. Знаешь, я ведь проскакала от Харлека до Камланна, когда убежала от отца. Думаю, раз со мной ничего не случилось по дороге, и я тебя защищу, в случае чего.
– Я не нуждаюсь ни в чьей защите! Как-никак, я мужчина, и это я должен защищать тебя! Анлодда хмыкнула.
– Ну, это как тебе будет угодно.., центурион.
«Интересно, зачем все-таки вышивальщице понадобился боевой топорик?» – гадал Корс Кант, но ответа не находил. У Корса Канта с собой был охотничий нож, которым можно было бы освежевать убитого оленя, но содрать шкуру с вооруженного сакса им вряд ли бы удалось. Корс Кант опасливо вглядывался в густую листву – не притаился ли где коварный сакс, не сидит ли на ветке, не спрыгнет ли сверху.
«Может, я захватила топорик; чтобы дерево срубить, Корс Кант!» Юноша вздрогнул – он действительно слышал голос Анлодды, или ему это померещилось?
Чувствовал он себя ужасно. Сердце бешено колотилось, по спине побежали мурашки. Его пугал любой звук, легчайший ветерок казался жарким дыханием, исходившим из пасти дракона. Он подскочил в седле, проговорил ошарашенно:
– Что? Что?
Анлодда загадочно глянула на него. Она ничего не сказала, но улыбалась, словно Ливия, жена божественного Августа.
С лигу они проехали в молчании. Корс Кант слышал, как журчит где-то неподалеку ручей, танцуя по извивам корней. Подпрыгивали и шлепались в воду рыбешки. Ветерок приносил слова лжи и лести.
Наконец Анлодда заговорила, и голос ее был подобен журчанию лесного ручья.
– Корс Кант, хочу задать тебе непростой вопрос.., не станешь отвечать – я тебя пойму. То есть не обижусь, но скажи все-таки, как ты относишься к Артусу, Пендрагону, Dux Bellorum, ну и так далее.
Юноша подъехал поближе к Анлодде. Мериллуин при виде пони оскалилась, вздернула голову. Анлодда
