Журнал «Посев» № 2 (1589) - февраль 2010

Массовые убийства продолжались и после отплытия кораблей от берегов Евпатории.

В ночь на 24 января из евпаторийской тюрьмы были вывезены на автомобилях и расстреляны 9 человек, среди которых граф Николай Клейнмихель, гимназист Евгений Капшевич, офицеры Борис и Алексей Самко, Александр Бржозовский.

По воспоминаниям современника и очевидца этих событий, Алексея Сапожникова, «местом расстрелов стала городская свалка, а в отдельных случаях задержанных выводили на улицу и убивали тут же у дома. Все это происходило ночами, по-видимому, днем даже профессиональным убийцам эта бойня безоружных людей казалась неудобной».[23]

Трупы казненных зарывали в специально приготовленных ямах, либо выбрасывали в море, привязав к ногам груз.

Оставив Евпаторию, перенесемся на Южный берег Крыма. В начале января 1918 г. здесь разыгралась своя кровавая драма. 13 января 1918 года курортный город Ялта и его окрестности после четырехдневного сопротивления со стороны эскадронцев (крымскотатарских вооруженных формирований) и офицерских дружин были захвачены большевиками, преимущественно командами матросов с миноносцев «Керчь», «Гаджибей» и транспорта «Прут». Практически сразу же в городе начались массовые аресты. Схваченных офицеров доставляли на стоявшие в порту миноносцы, допрашивали, затем выводили на мол и расстреливали. Так всего за три дня красногвардейцы казнили более ста человек.[24]

Живший в то время в Крыму известный политик и общественный деятель, князь Владимир Алексеевич Оболенский, приводит в своих воспоминаниях следующие подробности совершаемых большевиками кровавых расправ:

«…В Ялте офицерам привязывали тяжести к ногам и сбрасывали в море, некоторых после расстрела, а некоторых живыми. Когда, после прихода немцев, водолазы принялись за вытаскивание трупов из воды, они на дне моря оказались среди стоявших во весь рост уже разлагавшихся мертвецов…»[25]

Не всех арестованных доставляли на миноносцы. Некоторых красногвардейцы и матросы убивали прямо на улицах, на глазах горожан, и тут же грабили трупы. Так погиб прапорщик Петр Савченко, покинувший обстреливаемый орудийным огнем санаторий Александра III, где он находился на излечении. Передвигающегося на костылях молодого офицера лишили жизни за то, что он не смог ответить, куда направились татарские эскадронцы.

Жертвами «революционного правосудия» стали и многие мирные жители. По данным Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, «достаточно было крикнуть из толпы, что стреляют из такого-то дома, чтобы красногвардейцы и матросы немедленно открывали огонь по окнам указанного помещения. По такому окрику были убиты домовладелец Константинов и его дочь. Не удовольствовавшись пролитою неповинною кровью, убийцы разграбили квартирное имущество Константиновых и часть мебели отвезли в дар своему комиссару Биркенгофу».[26]

Одновременно с арестами и расстрелами в городе проходили повальные обыски. Под видом поиска спрятанного оружия шел самый беззастенчивый и неприкрытый грабеж. Разграблению подверглись гостиницы, частные квартиры, санатории, магазины, лавки, склады. «Экспроприированные» ценности частью передавались в распоряжение местного военно-революционного комитета, частью – присваивались красногвардейцами и матросами, а также их добровольными помощниками из числа местных люмпенов. Общая стоимость уничтоженного, испорченного и похищенного имущества в одной только Ялте составила свыше 1 млн. рублей.[27]

Кошмаров террора не избежала и Феодосия. 2 января 1918 г. в городе состоялся солдатский митинг, стремительно перешедший в вооруженный мятеж. Был сформирован военно-революционный комитет и организован штаб Красной гвардии во главе с бывшим прапорщиком, большевиком Иваном Федько. 4 января 1918 г. на помощь восставшим из Севастополя на эсминце «Пронзительный» прибыл отряд матросов под командованием анархиста Алексея Мокроусова. Позже подошли эсминцы «Калиакрия» и «Фидониси», доставившие новый десант.

В городе было введено осадное положение. Изданный в начале января приказ Феодосийского ВРК №3 призывал горожан сообщать обо всех «лицах, ведущих антисоветскую агитацию», и прямо предписывал расстреливать на месте всех «скрытых агентов контрреволюции», ведущих агитацию против советской власти.

Начались аресты и расстрелы офицеров и «буржуазии». Одним из первых эта скорбная участь постигла известного феодосийского домовладельца, генерал-майора Сергея Шелковникова. Его и еще 6 офицеров арестовали и заключили в тюрьму, и через несколько дней расстреляли. Имеются сведения о расстреле в Феодосии в этот период также генерал-майора Николая Яковлева (по другим сведениям – он был убит в Николаеве).[28] Всего в Феодосии было расстреляно более 60 человек.[29]

Те из обеспеченных горожан, кому посчастливилось уйти от расправы, в середине января были обложены денежной контрибуцией в 5 млн. рублей. Были разорены многие дачи, в том числе помещение картинной галереи известного художника И.К. Айвазовского. Несколько полотен великого мастера были исколоты штыками, а некоторые проданы прямо на улице.[30]

В ночь с 13 на 14 января 1918 г. большевиками (без боя) взят Симферополь. Как и в других городах полуострова, установление советской власти в крымской столице ознаменовалось массовыми грабежами, арестами и расстрелами. Уже 14 января красногвардейцами был убит известный симферопольский благотворитель, сотрудник общества «Детская помощь», председатель санитарного попечительства, Франц Францевич Шнейдер.

«В Симферополе, – писал в своих воспоминаниях князь В.А. Оболенский, – тюрьма была переполнена, и ежедневно из нее вызывали людей на расстрел пачками».[31] Только за одну ночь в городе было расстреляно 100 офицеров и 60 мирных граждан.[32] Особенно тщательно разыскивались и уничтожались чины Крымского штаба. Так, вечером 14 января 1918 г. в районе Карасубазара (ныне – пгт. Верхнесадовое) отрядом красногвардейцев захвачены и немедленно расстреляны 50 офицеров[33], в том числе бывший начальник штаба Крымских войск, полковник Александр Макухин. Тогда же был убит настоятель Покровского храма села Саблы (ныне с. Партизанское Симферопольского района) протоиерей Иоанн Углянский. Тело расстрелянного палачи запрещали предавать земле под угрозой расстрела. Только 28 января останки священнослужителя были перевезены в Симферополь и захоронены по христианскому обычаю. В некрологе, напечатанном в «Таврических епархиальных ведомостях», говорилось, что отец Иоанн стал жертвой «тех темных сил, которые в революционное время обыкновенно направляют свои удары против христианства, Церкви Христовой и ее служителей».[34]

Помимо расстрелов, большевиками практиковались и более мучительные и жестокие способы казней. На симферопольском железнодорожном вокзале, избранном матросами-черноморцами одним из своих главных опорных пунктов, схваченных «контрреволюционеров» забивали до смерти прикладами, кололи штыками. Нескольких офицеров бросили живыми в паровозные топки.

Разграблению и осквернению подверглись многие церкви и храмы. В день взятия Симферополя, 14 января 1918 г., матросами был произведен обыск у архиепископа Симферопольского Димитрия: «Все взламывалось и вскрывалось. В архиерейскую церковь бандиты шли с папиросами в зубах, в шапках, штыком прокололи жертвенник и престол. В храме духовного училища взломали жертвенник… Епархиальный свечной завод был разгромлен, вино выпито и вылито. Всего убытка причинено более, чем на миллион рублей».[35]

Кровавый февраль

21 февраля 1918 г., в связи с начавшимся германским наступлением, советское правительство издало декрет «Социалистическое отечество в опасности!», один из пунктов которого прямо провозглашал:

«Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».

Наряду с этим, в декрете содержался призыв: «мобилизовать батальоны для рытья