греческий и латинский язык в своей родной 1 сараевской гимназии (1954–1957).
Осенью 1957 г. Мулич начал работать на философском факультете Загребского университета как ассистент, а с 1964 по 1972 гг. – как доцент. Докторскую диссертацию «Сербские источники ‘Плетения словес‘» он защитил 9 ноября 1963 г., а 22 января 1964 получил степень доктора философских наук и был приглашен в берлинский университет им Гумбольдта (ГДР) читать лекции по русской и сербско-хорватской акцентологии. Иногда выезжал в Росток читать лекции в университете. В декабре был избран доцентом Загребского университета.
С летнего семестра 1966 г. и до конца школьного года 1966/1967 Мулич преподавал в ЛГУ сербско- хорватский язык и сотрудничал с ИРЛ – Институтом русской литературы и «Пушкинским Домом». С собой в Ленинград Мулич взял своего сына Амира, определив его в школу десятилетку. После этого Мулич часто бывал в СССР, в Москве и Ленинграде, удивляя многих своими познаниями России и Советского Союза. Конечно, он тщательно скрывал и свою принадлежность к НТС, и тот факт, что он, можно сказать, вырос в русской эмигрантской среде. В Югославии это всё было кое-кому известно, и, как выразился в своём письме его сын Амир, – «многим казалось, что Малик слишком хорошо говорит по-русски».
В 1972 г. Мулич начал работать в сараевском университете, где преподавал древнерусскую литературу и стилистику современного русского языка. Принимал участие в научных проектах Сербской академии наук и искусств и Академии наук и искусств Боснии и Герцеговины.
Мулич – автор около ста научных исследований, статей общего характера, рецензий и переводов, как на русском, так и на сербско-хорватском языках. Его учебник «Основы русской акцентологии» (по-русски) был издан в Сараеве (1 часть – в 1974, 2 часть – в 1978). Его труды печатались в разных академических сборниках в Югославии и СССР.
Муличи часто говорили дома по-русски, особенно, когда к ним приходили русские гости.
…Вот так сложилась судьба мусульманского мальчика, любившего наш язык и нашу литературу со всем пылом истинно русской души.
Послчанинов Р. Памяти профессора Мулича // Новое русское слово 22 марта 1986, с. 7.
Полчанинов Р. Малик Мулич // Опыт, 1987, но. 82–83, с. 37–39.
Григорий Казаков.
Педагог
В 2010 г. исполняется 120 лет со дня рождения Максима Владимировича Агапова-Таганского – выдающегося педагога и ученого, скаутмастера, деятеля российского и югославского скаутского движения, профессора, автора 26 научных трудов по психологии и педагогике.
Максим Агапов родился 22 января (3 февраля по н.с.) 1890 г. в купеческой семье. Он с отличием окончил 6-ю московскую гимназию, располагавшуюся в доме Демидовых в Большом Толмачевском переулке, затем, в 1914 г. – историко-филологический факультет Московского университета, после чего служил преподавателем древних языков в гимназии в Симферополе и в Москве в своей родной 6-й гимназии. После октябрьского переворота 1917 г. М. Агапов стал пробираться на Юг; во время гражданской войны оказался в Крыму, в Алуште, где также устроился преподавателем в гимназию. Там-то он и познакомился со скаутским методом внешкольного воспитания, вступил в местную организацию и, как справедливо пишет Р.В. Полчанинов, «остался верен скаутизму до последних своих дней»[1]. Там же в 1920 г. он написал свой исключительный труд «Педагогические основы скаутизма», который и сегодня не потерял своей ценности. В этом сочинении он впервые сформулировал причины эффективности скаутской системы и назвал ее «высшим достижением педагогической мысли». К сожалению, эта работа неизвестна не только широкой педагогической общественности, но даже многим скаутским руководителям, а ведь из нее можно почерпнуть много вдохновительного и практически полезного. Вскоре после написания этот труд был принят Съездом скаутских руководителей Крыма, а затем Старшим русским скаутом О.И. Пантюховым и Советом скаутмастеров в Константинополе как теоретическая основа русского скаутизма.
В Крыму во время гражданской войны М. Агапов оставался недолго: в конце 1920 г., после прорыва большевиками перекопской оборонительной линии, он был вынужден вместе с частями Белой армии эвакуироваться в Югославию (тогда Королевство сербов, хорватов и словенцев). Ему посчастливилось сразу найти работу: когда в пересыльном лагере он сказал, что в России преподавал древние языки, его тут же направили в хорватский город Огулин, где в гимназии требовался преподаватель латыни. В следующем факте открывается удивительное свидетельство педагогического таланта Максима Владимировича: к своим преподавательским обязанностям он приступил 9 января 1921 г., а уже через три месяца – при том, что едва изъяснялся по-хорватски – организовал из местных детей скаутскую дружину, которая вскоре стала лучшей в стране и получила признание в том числе и Старшего скаута Югославии доктора Поповича. Вот его отзыв: «Огулин – наша гордость. Благодаря брату… проф. М. Агапову Огулинская дружина преуспевает и работает так, что все скауты могут брать с нее пример…»[2]
Впоследствии Максим Владимирович занимал в Союзе скаутов Королевства Югославии различные высокие посты и был даже почитаем как «идейный вождь югославского скаутизма»; его супруга сербка Мария Лазаревна (урожденная Ильич) была начальницей югославских девочек-разведчиц. Он искренне помогал югославам и получал в ответ искреннее уважение и любовь.
Для югославской скаутской организации – опять же, всего через три года по прибытии в Югославию – он разработал систему подготовки скаутских руководителей, которую назвал словами из стихотворения К. Бальмонта: «Будем как солнце!». Этот шаг он предпринял после того, как критически проанализировал признававшуюся во всем мире «гилвеллскую» систему, основанную Р. Баден-Пауэллом. М. Агапов считал, что она учит только тому, как работать с детьми, чем практически с ними заниматься, но не объясняет, зачем это делать, не дает идейных обоснований скаутской работы. Свою систему БКС он основал с идеей, которую пронес через всю свою жизнь и которую воплотил в своих трудах: скаутские руководители должны быть не просто профессиональными туристами, которые умеют жить в природе и обучать детей каким-то практическим навыкам, но настоящими педагогами, глубокими и вдумчивыми людьми, понимающими цель работы. «Я как педагог и психолог знаю, чего не хватает нашим скаутским руководителям: не знания скаутской техники (выучить дюжину узлов и все наши премудрости можно за 3–4 дня), но умения воспользоваться этим материалом. Им известно, что должны знать их скауты, но они не знают, как нужно работать, чтобы был успех. Главное, чтобы понимали, как и почему нужно поступать»[3]. Для того чтобы готовить таких руководителей, он и создал свои курсы, положив солнце как символ света и тепла в основу скаутской идеологии, которую впоследствии выразил в труде «Идеологические основы скаутизма», написанном по-сербохорватски и никогда еще полностью не публиковавшемся в России[4].
Эту систему М.В. Агапов разработал для руководителей Хорватско-Славонского отдела югославской организации, начальником которого он являлся. Югославы ее очень ценили; вот выдержка из письма курсанта 1927 г. Ярослава Конечного:
«Когда я узнал, что меня посылают на курс БКС, мне не верилось, что я лично увижу человека, о котором я так много слышал как о человеке и руководителе. Авторитет брата Максима был в Боснийском отделе, и особенно в нашей дружине, очень высок.
…Под проливным дождем прибыли мы на место лагеря, где нас встретили квартирьеры и брат Максим, который нам представился, обнял каждого и поговорил с каждым из нас любезным, но энергичным голосом… Мы переночевали в школе, на досках, предварительно легко поев и проведя беседу у свечки… На следующий день начался лагерь… Брат Максим вел курс, поддерживая хороший дух между нами… Никакие
