- М-да, - только и сказал я.
- Кстати, командиру я твоему сказал, что ты на задании. Но только устно, по бумагам ты был задержан. Один из фигурантов высоко сидел, пришлось работать по полной. Ладно, хоть не безрезультатно.
Когда стемнело, я уже находился в своей части, с твердым обещанием особисту не показываться Мехлису на глаза в ближайшую неделю.
- Вставайте, товарищ капитан, утро, - потряс кто-то меня за плечо.
- Славка, ты что ли? - зевая, спросил я. Голос и впрямь принадлежал ведомому.
- Я, товарищ капитан.
- Вот что, мы с тобой боевые товарищи... друзья. Так что, можешь называть меня Севкой.
- Хорошо, товарищ капитан... Ой, Сева. А почему Сева? Ведь вы... ты Вячеслав?
- Не люблю, когда меня называют Славой,- не в первый раз пояснил я, садясь на койке.
В паре метров потрескивала дровами печурка, знаменитая буржуйка.
Такое резкое сближение было обусловлено просто. Вчера мы поговорили на эту тему с Никифоровым. Он сильно интересовался, почему у меня нет друзей, то есть, как только я вышел из госпиталя, то прекратил всякие панибратские отношения отдаляясь от боевых товарищей. Ответ был прост, я еще не отошел от всех смертей. Любимой и друзей. Заводить новых? Чтобы они опять потом? Ну уж нет. Именно так я и сказал Никифорову. Однако когда проснулся, понял, что был не прав. Все что мне говорил капитан, было правильно, вернее его слова были верны. Был не прав я. Поэтому и попросил Славу называть меня по имени, без колебаний решив сблизиться. Никифоров был прав без друзей мы никто.
- Что вообще происходит? А то меня привезли вчера ночью, впихнули сюда, указали, где спать и убежали. Даже поговорить ни с кем не дали.
- Да ничего особенного. Учим, изучаем... А это правда, что тебя арестовали за неправильные разведданные? Слух такой прошел, - пояснил Ведомый, поймав мой взгляд.
- В обще-то мне нельзя говорить, но тебе скажу, подписку о неразглашении с меня почему-то не взяли...
- Ага, проснулся уже?
Повернувшись, увидел подполковника Стрижа, который хмуря брови, смотрел на меня.
- Извините, товарищ подполковник, только встал...
- Да ничего. Я тут услышал ты начал просвещать ведомого причину своего отсутствия? Мне тоже интересно послушать, а то прилетел капитан ГБ и что-то невнятно пробормотал, что ты на задании.
- Да ничего особенного не было, товарищ подполковник. Все просто, несколько немецких агентов которые окопались в штабе фронта решили развалить его при наступлении немцев. А я был один из тех камешков, что заклинил их механизм.
- Вот даже как? А то тут слух прошел, что ты в тюрьме сидел.
- Пришлось. Один из них был задержан несколько недель назад, вот и пришлось внедрять меня. Разговорить сумел, а дальше уже работали другие.
Мы с Никифоровым вчера подробно отработали мою легенду, так что отвечал я спокойно. Хотя капитан все-таки посоветовал говорить всем, что просто был на задании. А на каком, их не касалось. Но боевым товарищам я так ответить не мог, пусть владеют хоть краем информации.
- Мне знакомый говорил, что арестовали больше ста человек, - задумчиво пробормотал Стриж. Микоян сидел тихо как мышь впитывая информацию, похоже, он не без основательно считал, что его могут выгнать из землянки.
- Не знаю, я к такой информации допущен не был. Думаю, если поделить три раза, количество будет более-менее точным.
- Ну да. Ладно, давай я тебя введу в курс дела полка...
В течение нескольких дней я привыкал, что командующим фронта вдруг стал Власов. Ни какой- нибудь однофамилец, а тот самый генерал Власов. Командующий русской освободительной армии. РОА. Солдат которого, все прозвали 'власовцы'. Даже сейчас он мной воспринимался как-то негативно. Однако воевать Власов умел, и хорошо. За неделю, что прошли с момента моего возращения, он не только усилил позиции на перешейке, создав глубоко эшелонированную оборону, но и провел несколько войсковых операций, потеснив немцев и захватив двадцатикилометровый плацдарм. Еще они какой-то там стратегический мост захватили, точно не заною какой, его прикрывал другой полк. А мы работали по старой схеме, то есть охотились на немцев, уничтожая их воздушные силы. В строй вернулся как-то быстро, меня втянула рутина войны.
Как не было обидно, но я сделал всего четыре вылета, сбив один высотный разведчик, после чего меня посадили в оперативный штаб полка. Стрижа вызвали в штаб фронта, где он пропадал четвертый день, я же исполнял его работу, то есть командовал полком, направляя своих охотников навстречу подлетавшим немцам. Посты ВНОС тут работали достаточно хорошо, так что, работали мы продуктивно, сняв с плеч двух соседних истребительных полков большую часть работы, из-за чего один из них направили на сопровождение бомбардировщиков. Им как раз не хватало прикрытия, потери они несли немалые.
- Гвоздика! - отвлек меня от размышлений едва слышный крик из динамика. Радиостанции были советскими, так что уровень шума был сопоставим.
- Гвоздика на связи, - нажав на клавишу, ответил я.
- Шестнадцать пузатых, рядом восемь пчел. Курс двенадцать-шесть. Квадрат пять дробь шестнадцать.
- Я Гвоздика, вас понял, - ответил я. Обернувшись, и посмотрев на своих радистов, улыбнулся и, кивнув, сказал: - Поверили. Начали!
Парни, хмурясь, стали вызывать закрепленные за каждым группы и передавать каждой готовность один. Операция 'Ы' разработанная мною, начала набирать свои обороты.
Думаю, стоит рассказать, что все это значит.
После того как командир уехал в штаб - кстати долгое отсутствие Стрижа начало уже тревожить меня - во время одного из перехватов группы немецких бомбардировщиков звено охотников попало в ловушку, причем самую настоящую. Фрицы за три дня яростных боев, уже поняли с кем они имеют дело, да и пленные летчики подтвердили это. Поэтому и началось противостояние. В результате этой засады мы потеряли три машины, и двух летчиков. Оба погибли в воздухе, один успел плюхнутся на брюхо и шустро свалить под защиту небольшой группы деревьев. Это мне не понравилось, причем очень.
Не знаю, кто из немцев подал эту идею, но он был гением. Во-первых, посты ВНОС находились не дальше пяти-шести километров от фронта. Во-вторых, охраны у них обычно не было. В-третьих, один из таких постов 'взяли'. Причем взяли татары, в ножи. Обнаружили их чисто случайно, рядом начал размещаться только что подошедший артдивизион, и один из ездовых направился выбирать место для лошадей, там в небольшой ложбине и нашел тела убитых с синими петлицами. Вызванный особист из ближайшей части сходу опознал командира поста. В результате поисков и расследования выяснилось, что пропала машина с рацией и сам радист. Причем радиостанция продолжала выходить в эфир и наводить на цели, причем бывало на настоящие, думаю чтобы нас не насторожить. Особист умница лично приехал к нам. Вернее не к нам, а на один из аэродромов подскока, оттуда его уже перенаправили к нам. Так что, сопоставить все это труда не стоило. Дальше началась разработанная нашими штабистами радиоигра. И вот, немцы клюнули на удочку. Они 'узнали' что в этом районе дежурит капитан Суворов, и что именно он вылетит на перехват. Такую удачу они спугнуть не как не могли, и навели 'Суворова' на бомбардировщиков. То, что там фактически находиться в полной готовности весь полк' гансы' не догадывались. Получилась этакая шарада. Охотники ждали в засаде охотников. В прошлый раз немцев было тридцать, интересно, сколько их будет в этот раз.
- Голубь? Голубь, я Орел, как слышите меня? - снова захрипел динамик.
- Орел, вас слышу, - сразу же ответил я.
- Сорок птенчиков. Идут 'лесенкой', как поняли?
- Вас понял. Встречаем, - повернувшись к штабным, я кивнул начальнику штаба, принимай мол командование, сказав: - Идут. Сорок 'мессеров'. Строй 'лесенка'. Подлетают к Крапивину. Поднимайте
