– А Вы? Судя по разговору, Вы тоже из настоящего времени.
– Я электрон. То есть, я в его образе. Меня затянуло. По глупости.
– Понятно, хотя и не очень ясно. Космическим путем. А я еще страннее, хотя и тоже исключительно по глупости. Жил себе на Гаваях, спокойно владел своей шахматной школой, все хорошо. Но подвела старинная русская привычка (а вне России все евреи, как известно, - русские). Если все хорошо, то на душе становится неспокойно. И так я был доволен всем, что как-то на досуге решил представить как бы я жил, если бы родился лет этак на пятьдесят раньше.
Лежу я как-то вечером и представляю, что вот арестовали бы меня, придумали бы мне обвинение, ну и так далее. Дурак самодовольный. Теперь-то я знаю, что вредно иметь слишком сильное воображение. И вот, довоображался.
Закрыл глаза, представил себя в камере во всех подробностях, а когда их открыл, то я уже здесь. В камере.
Поначалу думал, что с ума сошел, а потом понял - и верно сошел. Только не с ума, а со своего времени. Теперь вот зэкс-символ, так сказать...
– Так это не так страшно, Леон Семеныч. Это же как я, понарошку, мысленное путешествие!
Раздался скрип двери, вспышка света и я получил сильный удар по голове, которой как бы и не было.
– Ну как 'понарошка'?- тихо осведомился Семеныч когда я вновь стал соображать.
– Этого не может быть... Мы же оба там, на Земле, в нашем времени! Здесь же только наши мысли!
– Вот именно. А насчет их они как раз большие мастера.
– Так я возьму, да и выйду сейчас из образа!
– Не хотелось бы Вас огорчать, коллега, но боюсь, что ничего у Вас не получится. Мы в черной дыре. А отсюда ни свет, ни мысли выйти не могут. Железный занавес. Время стоит. Срок, к сожалению, тоже.
– Это что, пожизненное заключение, что ли?!
– Хуже. Боюсь, что вечное.
Так я оказался с легендарным Семенычем в одной камере (или палате это уж кому как). Сидеть пришлось долго. Вот так и бывает: заснул якобы человек летаргическим сном и все думают, что он спит. А он в это время, поди, томится каким-нибудь древнеримским рабом в одном из осколков прошлого.
Может, это и есть ад? А если все-таки расстреляют?
– К сожалению, никак не расстреляют,- говорил Семеныч,- завтра здесь наступить не может.
– А интересно, где оно, здешнее завтра? Небось, в другой черной дыре? Сколько же их должно быть!
– Так ведь на то и бесконечна Вселенная, что много. Какие-то, наверное, лопаются со временем, как мыльные пузыри, другие возникают. Радуйтесь еще, что мы не в том 'завтра', а то здесь вечное сидение, а там - вечный расстрел.
Раз в день (если это можно назвать днем) нам приносили в буквальном смысле одну и ту же баланду, которая была абсолютно без надобности, будь она даже черепаховой котлетой.
Попытки что-либо выяснить у охранников были так же тщетны, как перешивание старых носков в модный купальник.
– У этих же до души не доплюешься,- обреченно заключил Семеныч и как бы махнул далекой рукой.
И тут я вспомнил про единственный способ, который мог нам помочь. А способом этим был открытый Семенычем же ЗРБН - закон разумно-беспредельной наглости. Ведь это только уголовные и административные законы действуют исключительно в рамках одной отдельно взятой страны, а, поскольку ЗРБН претендовал на глобальный статус (наряду с законом всемирного тяготения), то он должен действовать и тут.
Раз по уголовным и административным законам Черной Дыры нам ничего хорошего не светило, осталось уповать только на собственные.
Вообще, если какой-нибудь юрист надумает заниматься законотворчеством, то ему следует знать, что лучше работать над глобальными законами. И все равно любой, самый завалящий физик уж если откроет какой-либо закон, то его никакая ведомственная инструкция не переплюнет. Хоть её сто раз переутверждай.
– Ну всё,- сказал я Семенычу,- это для твоего закона будет самое генеральное испытание. И уж если он сработает здесь...
– А если не сработает?
– Должен сработать. Иначе зачем же мы его открывали?
Осталось найти действенный способ применения ЗРБН в суровых условиях дальнего космоса и местного политического устройства.
Идею нашли после того, как Семеныч случайно упомянул в наших философских беседах универсальное доказательство отсутствия Бога, которое использовали советские преподаватели научного атеизма. А именно: 'Сможет ли Бог создать камень, который не сможет поднять?' Отсюда делается только два возможных вывода, на которых и существовал советский 'социализм': '1. Сам дурак! 2. Если все же не дурак - см. п.1.'
'Сможет ли, да сможет ли создать камень?..' Естественно, не сможет. Потому что не захочет! Не захочет повторять ошибок Джинна, которого точно таким же способом загоняли обратно в бутылку из-под джина. 'Если ты такой всемогущий,- говорили ему востроголовые сказочные пролетарии,- то сделай так, чтобы ты стал недееспособен! Юркни-ка обратно в бутылку!'
А у того Джинна, видимо, были определенные проблемы с головой. Потому что на такую удочку может попасться только детсадовец очень и очень средних способностей.
Впрочем, вернемся к идее. Мысль была красивая и до беспредельности наглая. А шли мы к ней так.
Черная Дыра все поглощает и ничего не отдает. Сажает всех. А сможет ли она посадить того, кого не сможет посадить? Кого? Само Светило! Ведь если Черная Дыра переест, то она лопается. Значит, надо подкинуть ей такую возможность.
Посадить само Солнце. Нагло. Беспредельно. Но только так можно победить. Обыкновенные планетки Дыра будет щелкать, как орешки.
Эта идея была верна и в социально-политическом плане. Когда государственная система основана на том, что посадить могут всех кроме Самого Главного, то чтобы система захлебнулась, нужно именно его и посадить. Написать, что он является агентом враждебной инопланетной цивилизации.
При этом все должно быть наверняка, потому как во второй раз могут и не поверить. А другого крупного обвиняемого можно и не найти.
Мы начали готовиться к операции. Поскольку письменного доноса мы сделать не могли, то оставалось устное заявление. Делать его должен был Семеныч, так как его голос здесь уже знали, а меня как бы и не было в камере.
Текст предполагался таким: 'Я, потомственный вредитель Л.С.Бляхер, искренне раскаиваясь в своей контрреволюционной деятельности, считаю своим долгом высказать свои предположения относительно политической неблагонадежности нашего Светила...'
– Постой-ка,- прервал его я,- какую конкретно звезду Вы имеете в виду ?
– Как какую? Наше Солнце, например.
– А Вы подумали об экологических последствиях? И куда же после этого мы
