Только бы его уже не похоронили!
Галактион среагировал мгновенно.
Быстро все на кладбище! 'Фигарыч', ищи кладбище! Тьфу ты, пока объясняешь тебе, что это такое, сам быстрее найдешь!
Но Галактион не оценил 'Фигарыча', который от последних событий резко пополнил свой багаж знаний. Через пару секунд он уже кричал откуда-то сбоку: 'Нашел! Хоронют кого- то!'
Да. Все так и было. Хоронили Семеныча. В гробу лежал связанный 'покойник', за гробом шла молодая смазливая мулатка - будущая богатая вдова - рыдающая от близости счастья. Несли венки.
От одесских шулеров: 'Спи спокойно, дорогой коллега!' От служащих казино: 'На кого ты нас оставляешь!' От российского правительства: 'Помни, что ты русский! Мы то помним!' И от жены: 'Спасибо!'
Бедный Семеныч. Мы подоспели как раз вовремя. Но как вернуть его сознание в тело именно сейчас?
Семеныч дернулся и что-то промычал. Вдова закрыла ему рот рукой. Это привело меня в бешенство. 'Фигарыч!'- завопил я,- либо ты, либо никто!'
Конечно я,- сказал 'Фигарыч'.
Дуй к Дыре! Найди того курьера и скажи, что ты от Десятого. Да честь отдать не забудь!
Есть! Пусть берут!
И потребуй немедленно выдать потомственного вредителя Бляхера!
Мотив?
Для расстрела с пожизненным заключением! Ты еще здесь?!
Уже к Марсу подлетаю...- донеслось издалека.
Тем временем церемония похорон проходила своим чередом по обычаям местного племени (к которому принадлежала последняя жена Семеныча), щедро сдобренным реалиями современной жизни.
Провожающие сплясали несколько танцев, спели песню под условным названием 'Ты ушел, а мы остались, в этом мы не сомневались'.
'Фигарыча' не было.
Следующая церемония состояла из пляски должников шахматного клуба и лично Семеныча, которые проиграли в несколько раз больше, чем имели. Их танец напоминал смесь лезгинки с гопаком. Солировал бывший шахматный гроссмейстер, проигравший все, не сделав ни одного хода.
'Фигарыча' все не было.
Наконец приступили собственно к захоронению тела. Мы с клубовцами тщетно метались вокруг, вопя всякие глупости. Но никто ничего не слышал. Да и не хотел слышать.
Но когда гроб уже закрывали крышкой, Семеныч вдруг громко сказал:
Немедленно развяжите меня для дальнейших следственных действий! На допрос хочу!
Вот тут-то и начались у гавайцев настоящие похороны. Жену сразу унесли, должников прослабило, а кладбищенские гавайцы ругались русским матом.
Плясал только один. 'Фигарович'. Плясал и пел, что в общем-то для клубовца вовсе не характерно.
Игорь Астафьев Перпендикуляр
XII
* 'Хорошие люди должны сидеть в тюрьме !' * Тушеные финики * Чем можно надраться электрону * Тараканы, бегающие строем * Осторожность при стирке носков
События, непосредственно последовавшие за воскрешением к жизни Семеныча, мы опустим, как представляющие интерес исключительно для знатоков и исследователей семейных сцен и уличного мордобоя. Сугубо материальные вещи.
Мы дали Семенычу несколько дней для адаптации и приведения в поорядок своих земных дел. Все это время мы праздно болтались по Земле, поражаясь обилию и разнообразию жизни на ней. Клубовцы разок даже нырнули в океан. Я, правда, не рискнул. Не смог преодолеть земного инстинкта самосохранения.
Вдруг, думаю, затянет меня в себя какая-нибудь океанская молекула на предмет совместной жизни.
Это вам не ЧД, это похлеще будет. Никакой Галактион не найдет. Может, напрасно боялся, а может, и нет, кто знает.
Через неделю мы, как и обещали, прилетели обратно к Семенычу. Как бы в гости. Дела в 'Шахмати' (или 'Шахматери') наладились. Вернее, их, конечно же, наладил Семеныч. И шли по-прежнему неплохо.
Совсеми своими женами, настоящими и мнимыми, Семеныч развелся и выделил им в собственность по участку в 'Парке самоубийц'.
Все бы хорошо, да только за эту неделю Семеныч уже успел слегка заскучать. А как не заскучать, когда некому с ним ни сыграть в морской бой, ни в названия, ни на допросы сходить.
А тут и мы прилетели. Семеныч был мне так рад, что приказал накрыть роскошный стол, забыв, что всем его гостям есть-то и нечем, да и незачем. Растрогавшегося Семеныча больше всего огорчало, что нам опять, как и в Черной Дыре, нельзя ни обняться, ни расцеловаться, ни даже руки пожать.
