Клубовцы начали знакомиться с Семенычем. С 'Фигарычем' они уже были знакомы. Познакомились при освобождении и по дороге на Землю. Остальных же, в том числе и Галактиона, он слышал впервые.
Для начала Семеныч рассказал нам про процесс его освобождения. Особенно ему запомнился прощальный знаковый разговор с начальником тюрьмы полковником Григорием Акакиевичем Григорьевым. Он все уговаривал Семеныча, не останетсяли тот в их заведении, не посидит ли по собственному желанию еще парочку лет.
Семеныч благодарил и отказывался.
'Ничего Вы, Бляхер, не понимаете!- говорил полковник,- Вредитель и есть вредитель... Как Вы не можете уразуметь, что в тюрьме должны обязательно сидеть хорошие люди!!!'
'?!'
'Да, да! Вы не ослышались! И
И что будет, если туда попадет случайно пара хороших людей?! Ведь сожрут же их в буквальном смысле! Больше, больше хороших людей надо сажать! Чтобы один подонок приходился на пять-шесть нормальных мужиков! Тогда будет и порядок, и перевоспитание.
Опять же наши сотрудники станут тоньше, лучше, интеллигентнее, образованнее...
Несознательный Вы, Бляхер, мужик! Ладно, блин... Выметайтесь! Передумаете - возвращайтесь. Место для хороших людей у нас завсегда найдется.'
Вот так тепло прощались в Дыре с Семенычем. Странное свойство русской души: три тонны плохого готовы забыть, если после них ему дадут пять граммов хорошего. Или просто лишний раз по башке не дадут.
Так что с освобождением Семеныча одним хорошим человеком в русской тюрьме стало меньше. По этому поводу мы с Семенычем и клубовцы устроили хорошую попойку.
Её, конечно же, стоит описать подробно, ибо фактически (с земной точки зрения) пил только один Семеныч. Местную пальмовую водку, закусывая тушеными финиками и жареными ананасами. Остальные собутыльники, включая меня, были с самого начала попойки не вполне материальны и потому пришлось здорово повозиться, подбирая для них достойную выпивку и закуску.
То есть на выпивку требовался кич самого высокого пошиба и в достаточном количестве. А на закуску - общедоступное высокое искусство.
В качестве крепленого винца для астралов Семеныч выставил колоду хулиганско-эротических карт, где в качестве королей и тузов выступали известные политические и государственные деятели (естественно, в обнаженном виде). А на закуску для их и себя предложил действительно замечательный вид на океан из окна своего замка. Надо сказать, действительно неплохая закусь.
Правда, для меня, привычного к таким вещам, да к тому же в образе бесполого электрона, эта выпивка была абсолютно безалкогольна.
Требовалось что-нибудь другое, покрепче.
И Семеныч не был бы Семенычем, если бы не нашел. Он показал мне свою коллекцию актов Российского Законодательства и случаи из его правоприменительной практики, вырезанные из газет.
От одного только взгляда на наши законы мне сразу шибко захорошело. Поэтому Семеныч наливал (читал) мне постепенно. Сначала жилищное законодательство, затем налоговое. После правовых актов о браке и семье я почувствовал, что мне уже хватит.
Захмелевшие клубовцы пытались раскладывать пасьянс из вышеописанной колоды, стараясь, чтобы короли с тузами покрывали именно тех дам (валетов), которые стали объектами их сексуальных скандалов.
В общем, вечер удался на славу. Семеныч с клубовцами под утро уснули, а я, не имея такой возможности, будучи электроном, все думал и думал о том, как бы убрать сивуху из наших законов. Как сделать так, чтобы ими можно было даже закусывать выступления наших руководителей, от которых косеют все подряд.
Думал-думал, да так ничего и не придумал. Видимо, слишком много выпил.
Утром, пока клубовцы опохмурялись очередным мексиканским телесерью..., то есть, телесериалом, я решил поговорить с Семенычем об очень серьезном деле. Самый для русского человека подходящий момент. Я решил предложить ему подумать о том, чтобы перейти, как и я, в состояние мыслеобраза и присоединиться к нам. Может быть, навсегда.
Здесь надо оговориться, что мое земное положение и положение Семеныча очень существенно различались.
Фактически меня к этому решению уже давно подготовила жизнь никому не нужного и всем мешающего русского псевдоинтеллигента-неудачника конца XX века.
Семеныч же был по сути преуспевающим эмигрантом последней волны, и ему было что терять, в отличие от меня. Но Семеныч неожиданно к этой идее очень заинтересованно.
Почему бы и нет,- сказал он после долгого (не меньше минуты) размышления,- Только как же быть с моей мечтой?
А у тебя есть мечта, которую ты еще не купил? И какая же?
Мечтаю когда-нибудь стать хотя бы шахматным перворазрядником... Настоящим! Да и к тому же, если меня не будет, кто же закончит опыты с моими мошками?
Оказалось, дело в том, что Семеныч, уже давно мысленно открывший на кончике пера существование класса ужасно полезных насекомых, проводил на Гаваях практические опыты по его теоретическому описанию, а также пополнению за счет вредных насекомых.
Он под условием страшной тайны рассказал, что уже вывел породу оздоровляющих гавайских комаров, кусающих человека исключительно в биологически активные точки, декоративных тараканов, умеющих маршировать строем под гимн Гавайских островов.
А еще, оказывается, были у Семеныча им же выведенные уникальные аквариумные рыбки-прачки. Засыплешь им в аквариум мыла или порошка, опустишь бельишко или носовые платки, четыре-пять раз сменишь воду, и всё. Рыбки все постирают и прополощут (только вот отжать и просушить не смогут - Семеныч думает над этим).
'С носками только поосторожней,- говорил Семеныч,- не больше одного-двух за раз, а то рыбкам может стать дурно.'
Так что Семеныч после моего предложения находился перед сложным выбором. Ему приходилось выбирать между хорошо налаженным бытом смертного человека и совершенно незнакомым ему тонким миром с чуждым земным проблемами.
Ну, во-первых, какое-то время спустя еще не поздно будет вернуться,- успокаивал я Семеныча,- во-вторых, здесь ты уже практически всего достиг.
А шахматы?
Перестань! Это частности. Шахматы - всего лишь одна из множества земных игр.
