моей жизни. Вели бичевать меня насмерть, вели растерзать меня раскаленными щипцами, но не уговаривай меня нарушать клятву, данную твоей матери.
Не дожидаясь ответа Тен-Итси, она обратилась к своему сыну:
— Пиоку, есть у человека двоякого рода обязанности: верность и повиновение! Когда то и другое приходит в столкновение, то ты должен склониться на сторону того, кто имеет больше прав на тебя. Я — мать твоя! Все свои обязательства ты можешь погасить, но матери ты никогда не сумеешь воздать всего того, что она сделала тебе. Вот почему ты должен повиноваться мне, сын мой! И ты повинуешься! Слышишь?
Пиоку тяжело вздохнул. Он медленно приблизился к ней, склонился на одно колено и коснулся губами краев ее одежды.
— Твой сын повинуется тебе, — глухо проговорил он, — прощай навсегда. В последний раз я вижу тебя. С восходом солнца меня в живых уже не будет. Уста мои не раскроются больше и не произнесут этого священного слова «мать»! Прощай! Твой сын повинуется тебе, и он сумеет уничтожить позор, которым он заклеймил свою честь! Прощай!
Старуха Лакита, как жрица, подняла обе руки и благословила своего сына.
Когда Пиоку встал, лицо его было безжизненно. Он как-то сразу осунулся.
Точно ходячий автомат, он подошел к пленникам и разрезал веревки. Затем он созвал свору собак и собрался уйти.
— Твои гости голодны и хотят пить, — сказал он, тщательно избегая смотреть на свою мать, — дай им есть и пить. Но посоветуй им торопиться, они до рассвета должны успеть уйти далеко отсюда.
— Но ведь мы не хотим бежать! — воскликнул Ник Картер.
Пиоку в недоумении взглянул на него.
— Нет, мы бежать не хотим, — повторил Ник Картер, — три моих друга еще томятся в доме Мутушими. Либо мы освободим их, либо мы погибнем.
— Ты рассуждаешь как дитя или же как повелитель мира, — возразил Пиоку, — помни — каждая минута дорога! Нет времени на пустую болтовню. Скажи мне, чего тебе нужно, и я буду служить тебе и принцу, чем могу.
— Проводи нас, — ответил Ник Картер, — к дому Мутушими. Позаботься, чтобы мы проникли туда незамеченными и в такое место, откуда мы могли бы оказать сопротивление барону и его клевретам.
— Я знаю такое место.
— Укажи нам его, укажи нам темницу, где томятся пленники, и, прежде всего, дай нам оружие. Вот все, что нам нужно от тебя. Само собой разумеется, что ты не выдашь нас барону.
— Да, это само собой разумеется, — с равнодушным видом ответил Пиоку, — я во второй раз не сделаюсь предателем. А Талика останется здесь, что ли?
— О нет, — взмолилась Талика, — я прошу вас, возьмите и меня с собой! Не бойтесь, что я буду мешать вам. Я могу вынести всевозможные трудности, а если дело дойдет до открытого столкновения, то я сумею стрелять из ружья не хуже вас.
Ник Картер сначала не соглашался. Но ему пришлось исполнить ее желание, так как она заявила, что все равно последует за своими друзьями даже без их согласия.
Старуха Лакита пригласила трех беглецов в дом, чтобы накормить, напоить их и переменить одежду. Тен-Итси взял один из костюмов своего молочного брата, который ему пришелся по размеру, так как Пиоку был почти одинакового с ним роста.
Ник Картер не пожелал переодеваться.
— Моя одежда почти уже высохла, — проговорил он, — мне уже столько раз приходилось не снимать одежды, пропитанной насквозь не то что водой, а гораздо менее приятными жидкостями. Дело не в этом: меня грызет беспокойство. Какая-то невидимая сила влечет меня назад к дому Мутушими, и я чувствую, что наши друзья подвержены страшной опасности.
Он вздохнул с облегчением, когда увидел, что Пиоку выводит из конюшни четырех сильных лошадей и седлает их. При этом он обратил внимание на то, что Пиоку несколько раз провел большим пальцем по лезвию своей кривой сабли как бы для того, чтобы убедиться, хорошо ли она отточена.
Спустя несколько минут все сели на коней.
Пиоку ни на кого не обращал внимания.
Тен-Итси привязал Талику к седлу, так как она все еще не окрепла и с трудом держалась верхом. Это было тем более необходимо, что путь шел через трясину, где нельзя было ехать рядом, а только гуськом.
Прощание с Лакитой было очень трогательное.
Она вела себя по отношению к Тен-Итси как-то особенно, точно он не от мира сего. Когда он сел на коня, она еще раз подошла к нему и коснулась губами края его одежды. На Ника Картера она почти не обращала внимания.
Мать с сыном не сказали ни единого слова. Они точно умерли друг для друга.
Пиоку ехал во главе отряда, за ним ехал Ник Картер, затем Талика, и Тен-Итси замыкал шествие.
Беглецы направились тем же путем, каким явились к дому Лакиты, но только гораздо быстрее.
В Японии последний час до рассвета особенно темен. Так было и в эту ночь после того, как зашла луна и звезды скрылись за облаками. Густая мгла покрывала всю местность.
Надо было поражаться уверенности Пиоку, который, несмотря на темноту, не сбивался с пути.
Стоило ему свернуть в сторону хотя бы на один шаг, и все они завязли бы в болоте.
Но он не изменил обещанию, данному своей матери и, по-видимому, ему даже в голову не приходила мысль о предательстве.
Часа два ехали они по мягкой почве в непроницаемой мгле.
Вдруг Пиоку остановил коня и спустился на землю, но не сбоку, а сзади, так что очутился позади своего коня.
— Сидите, — шепнул он беглецам, — твердая почва здесь не шире туловища лошади. Я предоставлю себя теперь чутью моей лошади: она лучше меня знает дорогу и не раз уже вывозила меня отсюда.
На востоке тем временем занялся рассвет.
При других обстоятельствах Ник Картер, страстный любитель конского спорта, стал бы внимательно следить за конем Пиоку, шедшим вперед с опущенной вниз головой, как бы отыскивая дорогу. Но в данную минуту он проклинал задержку и медленное передвижение.
Наконец над далеким лесом поднялась огненная полоса, точно столб.
— Солнце всходит, — проговорил он.
— Нет, это не солнце, — возразил Пиоку, — это свет от освещенной электричеством стеклянной крыши одного из помещений дома Мутушими. Там свет зажигается только тогда, когда барон наказывает или пытает кого-нибудь.
— Другими словами, друг мой, в настоящее время мои друзья находятся в том помещении?
— Я не друг твой! — с нескрываемой злобой в голосе отозвался Пиоку. — Быть может, твои друзья действительно сейчас находятся там. Это вполне возможно, но ты узнаешь это уже без меня, так как я обещал вам лишь проводить вас до склада оружия.
— А что же будет с нами дальше?
— Мне до этого дела нет. Прежде чем вы войдете в склад оружия, душа Пиоку умчится отсюда, и Будда, ноги которого упираются в звезды, возвестит мне, был ли я мудрецом или глупцом, душа которого должна вернуться к праху.
— Неужели ты на самом деле хочешь убить себя? — воскликнул Ник Картер.
— Ты не вправе спрашивать о том, что касается лично меня. Пиоку, который вскоре лишится имени, сделает то, к чему его обязывают покорность долгу и честь. Он искупит свою вину достойным образом.
Больше Пиоку не произнес ни одного слова.
Спустя некоторое время он предложил своим спутникам слезть с коней, что можно было теперь сделать, так как почва сделалась более устойчивой. Кроме того, путники так близко подошли к поместью барона, что нельзя было продолжать путь верхом.
Тем временем рассвело настолько, что уже легко можно было различать окружающие предметы.
