то же время внутренний голос подсказывает: клад на месте, и мы его найдём!
Он понимал, что слишком много говорит. Николай Александрович пребывал в крайнем возбуждении, почти в опьянении. Не из-за близости золота, верней не только из-за этого. Магистру кружил голову запах, исходивший от второй пещеры. Вероятно, у этого явления имелись вполне объяснимые причины: сюда, в глубь горы, много лет не проникали свежий воздух и влага. Но главное в другом. Здесь
— Ни черта не видно. — Делони светил в шахту мощным фонарём. — Глубоко… Ну уж сюда мы полезем сами. Без шахтёров и верхолазов. Эй, Ник, очнитесь! Помогите Минни перетащить подъёмник и прочую хрень.
— И закатите меня! — закричала Синтия, чудесный марсоход которой никак не мог перевалить через «брусок» с «оселком». — Я хочу быть рядом и всё видеть!
Через час всё было готово к спуску. Над шахтой установили лебёдку с мотором, подвесили дюралевое сиденье. Согласно произведённому замеру, глубина колодца составляла 91 фут, то есть, как уточнил патриот метрической системы Миньон, 28 метров.
Претендентов на спуск было двое: сэр Николас и Делони. Француз сразу сказал, что предпочитает оставаться наверху. Зато Филу хотелось во что бы то ни стало найти клад самолично.
— Вы слишком толстый и тяжёлый, — сказал Николас. От азарта и нетерпения он позабыл и о вежливости, и о политкорректности. — А кроме того я лучше вас соображаю. Не забудьте, что вторая половина считалки не разгадана.
Но джерсиец не сдавался. Напирал на то, что он сильнее, а внизу, возможно, понадобится что-то крушить или двигать.
Поставили вопрос на голосование — ничего не вышло. Осторожный Миньон воздержался, а голос Синтии толстяк засчитывать отказался, потому что она уже не компаньон.
В конце концов бросили жребий. Николая Александровича выручила наследственная фандоринская удача.
И вот он сел, пристегнулся. Фил надел ему на голову пластиковую каску с лампой.
— С Богом! — торжественно сказала тётя.
Заурчал двигатель, магистр погрузился в темноту, которую рассекал прыгающий луч. В освещённом круге пузырилась тенями бугристая поверхность вертикального тоннеля. Нижняя часть шахты была выложена тёсаными камнями или плитами. На одной из них мелькнула вырезанная испанская корона.
Спуск занял не больше пяти минут, но показался Николасу бесконечным. Он двигался словно не сверху вниз, а из сегодняшнего дня в пучину истории. Миновал двадцатый век, девятнадцатый, восемнадцатый…
Ноги коснулись чего-то мягкого, будто внизу был простелен поролон или войлок. Но Фандорин не первый раз проникал в потаённые закоулки старины. Он знал: это пыль веков, в самом прямом и буквальном смысле.
— Готово! Прибыл! — крикнул Николас, задрав голову к крошечному жёлтому пятнышку — так выглядело из колодца жерло шахты.
— Что там? — гулко крикнули сверху.
Он встал, по щиколотку погрузившись в мягкое. Включил фонарь, висящий на груди, повернулся туда, сюда.
Увидел прорубленный в породе лаз горизонтального штрека. Свет проник в отверстие, выхватил из мрака прямоугольный контур, за ним второй, третий…
Это были сундуки. Много.
— Есть! Есть! Нашёл!!!
В ответ раздалось:
— Ура-а-а-а-а!
Нике показалось, что он различает и пронзительный голос тёти. Суматоха наверху, видно, произошла капитальная. Раз начавшись, вопли больше не смолкали. Потом несколько раз грохотнуло. Фандорин догадался, что это Делони устроил салют из пистолета.
А внизу было тихо, темно, волшебно. Уважая старину и тайну, магистр торжественно, без спешки преодолел расстояние до первого сундука. Осторожно погладил дубовую, окованную железом крышку. Из-за сухости металл почти не проржавел. Дерево тоже уцелело. Ника встал на колени, с наслаждением вдохнул запах истории и лишь после этого медленно и бережно приподнял крышку…
Назад в шахту он выбрался раздавленный и оглушённый. От разочарования, от растерянности пошатывало.
Пусто! Совсем пусто! Двадцать совершенно пустых сундуков — вот и всё сокровище…
Николас нажал кнопку на пульте, сиденье двинулось вверх, покачиваясь на тросе. Магистр вяло перебирал руками по стене, чтобы меньше болтало. Чувствовал себя разбитым, опустошённым, будто кто-то его обокрал, обманул или предал.
Края шахты были совсем близко. Ника взялся за них руками, поднял голову — и остолбенел.
В лоб ему смотрело дуло револьвера.
Не может быть!
Над стволом «кольта» — одного из двух, что Ника видел вчера в сейфе — торчала физиономия весельчака и балагура Фреддо. Только он не улыбался.
— Оружие есть? — спросил поклонник Хемингуэя и для большей выразительности щёлкнул курком.
После ужасного разочарования, постигшего магистра в недрах земли, он был в таком расположении духа, что, казалось бы, тягостней не бывает. Однако новый удар (или, как выразились бы на Родине,
— Господи, — слабо пробормотал Николай Александрович. — Только этого не хватало…
Он увидел, что Делони и Миньон лежат на каменном полу, держат руки на затылке, а над ними стоит трудный подросток Джо со всегдашней мрачной гримасой на лице и вторым «кольтом» в руке. Тётя Синтия сидела — но не в инвалидном кресле, а на земле. Вид у неё был оскорблённо-негодующий, губы плотно сжаты.
— Оружие? — повторил Фреддо.
Фандорин покачал головой. И в знак отрицания, и чтоб стряхнуть нервное оцепенение.
— Что… тут… произошло? — выдавил он. Я слышал… выстрелы…
Свободной рукой мулат быстро обшарил его подмышки и подал знак: можно вылезать.
— Такса кинулась на охотника, — объяснил он и хихикнул.
— Какая… такса?
— Собака для норной охоты. В книжке вычитал. Иногда это случается, хоть и редко. Запускаешь таксу в хитрую барсучью нору. Как я вас в эту пещеру. Пёс находит добычу, но вместо того, чтобы отдать хозяину, начинает лаять и кусаться. Жалко ему, видишь ли, расставаться с трофеем. Я говорю мистеру Делони вежливо «руки вверх», а он за пистолет. Ну, пришлось пару раз пальнуть в потолок.
— Сукины дети выследили нас, — прохрипел джерсиец. Лежать на животе с заведёнными на затылок руками толстяку было трудно. — Когда вы крикнули, что нашли клад, мы стали радоваться, орать. А они
