— Кажется, все на месте. Ну что ж, молодец, товарищ Жучков! Хвалю. Будем работать.
Жучков подобострастно изобразил нечто вроде полупоклона.
— Рад. Очень рад, Игорь Михайлович, что наши интересы совпадают. Буду счастлив быть вам полезен и впредь.
— Ну и о'кей!
Девелопер достал из внутреннего кармана какую-то чудную ручку и быстро расписался в нескольких местах, позволяя услужливым работникам молча и споро перелистывать нужные страницы, захлопнул папку и вернул ее Жучкову:
— Держи! Береги свою пенсию, старик! Ха-ха-ха! — Он резко развернулся и скомандовал всем стоящим вокруг раскопанной могилы: — Закончили перерыв. Продолжаем эксперимент.
Захмелевший — теперь уже от удачной сделки — Жучков, придерживая папку, вытянул шею.
— Игорь Михайлович! Не сочтите за нахальство, но что здесь происходит? Уж простите старика за любопытство…
Поклонский развернулся и удовлетворенно хрюкнул:
— Хр-р. Ты действительно хочешь знать?
Он проговорил слово «действительно» столь многозначительно, что сердце у Жучкова екнуло. И Поклонский это почуял и, предвкушая дальнейшее наслаждение, загадочно пояснил:
— Здесь проводится эксперимент по испытанию возможностей человека.
Жучков бросил воровской взгляд в сторону уже готовой могилы.
— А в чем эксперимент-то, Игорь Михайлович?
Поклонский недобро усмехнулся, сделал знак, и вассалы подхватили управдома под руки, сгрудившиеся возле Поклонского работники расступились, а Жучков увидел стоящий на краю могилы огромный черный лакированный гроб.
— Нравится? Хочешь туда?
По спине Жучкова прошел холод, а на его лбу выступил смертный пот.
— М-м-е… н-не…
Поклонский захохотал и огромной ладонью хлопнул Жучкова по плечу.
— Не ссать! Гроб не для тебя, старик. И не рассчитывай! Слишком жирно будет.
Ноги отказали, и Жучков почти повис на руках вассалов Игоря Михайловича. После пережитого ужаса он с удовольствием растворился бы в воздухе… а нужно было демонстрировать лояльность.
— А д-для кого?
Поклонский оглядел вассалов и торжественно кхекнул:
— Э-эх-кхе-хе-э! Этот гроб для меня!
Гроб
Гроб заколачивали профессионально быстро.
— Бах! Бух! Трах! Бу-бух!
Поклонский гоготнул и подбодрил работяг:
— Давай-давай! Резче! Резче! Заколачивай! Ха-ха-ха!
Он лежал в гробу, время от времени ворочаясь и поудобнее пристраивая свое огромное сытое тело на его бархатной начинке. Работники продолжали вколачивать специальные соединительные костыли, и, наконец, зажужжали шуроповерты:
— Вжжжжжиуууукххх. Вжжжиииижжжжжуууииииккххх!
Поклонский дотошно отсчитывал количество забитого и ввинченного соединительного крепежа. Он настоял, чтобы все было «по-настоящему», и, с трудом согласившись на вентиляционные отверстия, категорически отказался от дополнительного обогрева внутри гроба. Теперь ему предстояло пролежать в этом тесноватом временном пристанище целые сутки.
Поклонский попытался по привычке хохотнуть, но тут же осознал, что это ни к чему — уже потому, что никто его не увидит и не услышит, и… просто вздохнул. Многие годы он жил «наизнанку». Что это такое? Он ощущал себя вывернутым наружу — всеми своими эмоциями, чувствами, поступками и мыслями. Всем, что нормальный человек обычно держит внутри и переживает исключительно интимно, Поклонский не просто делился с окружающими, а нарочито выпячивал. А однажды услышанную фразу «скромность — кратчайший путь к забвению» он сразу и навсегда сделал своим антилозунгом. Ни дня без вечеринки, ни минуты без акций, ни секунды без пиара!
Эти простые задачи он сформулировал для себя уже лет пятнадцать назад, и десять из них он потратил на самое простое — чтобы его хотя бы научились распознавать среди прочих тысяч девелоперов. Да, приходилось эпатировать! Мазаться взбитыми сливками вместе со стриптизершами. Нырять с головой в жидкий коровий навоз на спор в миллион долларов. Прыгать с парашютом с Останкинской башни, спускаться в батискафе «Мир-2» на «Титаник», пилотировать сверхзвуковые истребители, есть живых скорпионов, висеть вниз головой из вертолета над Ниагарским водопадом, переплывать Атлантический океан, заниматься сексом во время свободного падения под куполом парашюта и полгода проходить подготовку в настоящем отряде космонавтов, чтобы на финальной комиссии услышать отказ по причине двухметрового роста, который мешает разместиться в спускательном аппарате.
«Как будто они не видели этого в начале курса!» — возмущенно подумал Игорь и поежился от проникающего извне холодка.
В отличие от организаторов космического туризма, Поклонский всегда выполнял все, что пообещал. Понятно, что находились и те, кто воспринимал его обещания извращенно и требовал того, о чем и разговора-то не было. Так, при строительстве жилого комплекса «Королевская резиденция» Поклонский пообещал инвесторам, что каждый вложенный доллар окупится для владельцев квартир вдвойне! И, само собой, нашлась пара жлобов, которые поняли обещание буквально и, когда через два года комплекс так и не был сдан в эксплуатацию, потребовали вернуть двойную цену купленных квартир.
Пришлось долго и последовательно объяснять им, что «окупаемость» — не есть прибыль. Возвратить вложенные деньги можно и иным способом. Например, за счет спокойной здоровой, качественной жизни рядом с приятными законопослушными людьми, в экологически чистом месте, в современном надежном доме. Даже то обстоятельство, что дом еще не достроен, увеличивало выигрыш инвесторов, хотя бы потому, что инвестиции дорожают быстрее готового жилья. Этой тенденции не могли помешать даже помешанные на кризисах Сорос, Гринспен и Бжезинский. И ведь все они прекрасно знали: каким бы ни был кризис, недвижимость дешеветь не будет!
— Не дождетесь! — выкрикнул Поклонский, но его уже никто не слышал; звуки снаружи совсем затихли: ни стука, ни жужжания инструментов, ни голосов. Ничего. Мертвая тишина. В буквальном смысле могильная.
Он улыбнулся; в его сознании так и роились бесконечные каламбуры. Когда ты постоянно работаешь на публику и прессу, это приходит само. Жизнь публичного человека — вечный спарринг. Блиц. Экспромт за экспромтом. Но сегодня зрителей не было. Только мягкий бархат, подушечка да ватное одеяльце в кружевах и рюшках.
Девелопер потянулся во внутренний карман и не без труда выудил оттуда мобильный телефон. Он смирился с таким послаблением себе, как один телефонный звонок, — если вдруг эксперимент пойдет неправильно. Не дай бог, вассалы взбунтуются, присыплют его землей, да и забудут. Игорь Михайлович поежился и впервые подумал, что понятия не имеет, кому тогда достанутся заработанные тяжким трудом миллиарды.
«А в самом деле… кому?»
Поклонский заворочался, нажал на крышку гроба, но винты, шурупы, гвозди-петли обернули шалость эпатажного олигарха настоящей могилой. На лбу выступил противный пот, и даже просто отереть его составляло серьезную проблему. Длинные руки не гнулись в локтях и никак не дотягивались до лица, и живой покойник только с третьей попытки догадался уткнуться физиономией в набитую сосновыми опилками подушечку, чтобы промокнуть липкую влагу.
