— Да при чем здесь Павлов?!! — не выдержал Поклонский. — Он, что ли, твоим жэком управляет?! Почему у тебя все время кто-то виноват?!
Жучков нервно всхлипнул, и Поклонский признал, что ставить Ковтуна в известность о срыве сноса все равно придется. Без вмешательства министра обойти акт, подписанный представителями МЧС и жэка, было невозможно.
Возвращение
Варвара Серафимовна вспоминала мужа: редкие минуты взаимности, регулярные походы в Кремль, ежегодные поездки к морю. Она прикрыла глаза, унеслась в радужные грезы, а тем временем грохот и тарахтение машин и агрегатов, заполнивших их некогда уютный арбатский дворик, слились в сплошной гул. В нем она уже слышала и шум далекого моря, и рев военных парадов, на которых по статусу обязан был присутствовать великий советский архитектор Штольц, и жужжание их персональной «Победы».
— Варвара Серафимовна! Как вы?
— Ах… — выдохнула старушка и открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд.
— Мадам Штольц, вы меня слышите? — нависал над ней настырный сосед-адвокат. — Извините, что потревожил. Но, мне кажется, можно вернуться в дом.
— Ах, Артемий Андреевич… Я уже и не думала… Этот взрыв, пожар… полный кошмар. Вот сижу, прощаюсь с жизнью.
Штольц протянула Артему руку, и он поддержал ее и помог встать. Дом, только что готовившийся к сносу, стоял как ни в чем не бывало, а строители споро убирали осыпавшийся с крыши мусор.
— Может быть, я уже умерла? Хотя нет, на том свете вряд ли мы будем с вами вместе. Вам еще рановато, Артем. Xa-xa! — Она засмеялась и грациозно сбросила спасательный плед, которым ее укрыли эмчеэсовцы.
Артем тепло улыбнулся:
— Варвара Серафимовна, вы гениальная женщина. Я вами восхищаюсь. Пойдемте скорее внутрь. Холодно здесь.
Адвокат подхватил Штольц под руку, но она плавно отвела его руку и перехватилась сама, элегантно согнув ручку крендельком. Под напряженными взглядами рабочих, уже вернувших вышибленную дверь с кодовым замком на место, пара прошествовала в подъезд.
— Я знаю, это вы отстояли наш дом… — медленно шагая по усыпанным отлетевшей штукатуркой ступенькам, проронила старушка, — и мне нравится, когда вы победитель.
— Ой, Варвара Серафимовна, ваши бы слова да богу в уши! — рассмеялся адвокат. — Эти победы все тяжелее даются. И все призрачнее их результаты.
Так оно и было. Даже собственная квартира адвоката по-прежнему числилась вовсе не за ним, а за муниципалитетом. Павлов мог стать бомжем в одночасье. Но хуже всего было то, что, не являясь формальным собственником, Артем не мог совершать некоторых юридических действий сам, от своего имени.
— У меня к вам просьба… — доведя соседку до квартиры, произнес Артем. — Дайте мне доверенность на защиту ваших интересов.
Варвара Серафимовна достала ключи.
— Хорошо. Прямо сейчас?
— Нет, дойдите до нотариуса. На Новом Арбате принимает. Я напишу вам ее адрес и фамилию. В любое время с девяти до пяти. И чем быстрее у меня будет эта доверенность, тем лучше.
— Ой, Артемий Андреевич, — вздохнула соседка, — чует мое сердечко, что все это напрасно. Жучкова наверняка наверху поддерживают.
Артем вспомнил серое от ужаса лицо начальника жэка и усмехнулся:
— Мы победим. Будьте уверены.
Штольц лишь вздохнула:
— Ах, эта молодость…
Вор
После панического звонка девелопера Егор Кузьмич привел мысли в порядок за десять минут. Набрал номер Поклонского и просто и доходчиво объяснил ему суть ситуации:
— Обойти акт, подписанный министерством Шойгу, нельзя. Тем более если копия уже в руках у Павлова…
Поклонский взорвался фейерверком возражений, но Ковтун оборвал его вполне по-армейски:
— Молчать, сопляк! И слушать.
Судя по тут же наступившему гробовому молчанию, на Игоря Михайловича не орали давно.
— Еще сутки назад я решил бы эту проблему в два счета.
— Откат? — осторожно предположил Поклонский.
Ковтун усмехнулся. В такой ситуации откатов меньше нескольких десятков «лимонов» не бывает, но Артему он бы не рискнул предлагать отката вообще. Потому что всякий, кто проявит интерес к этому дому, автоматически попадет в список подозреваемых в убийстве его отца. Сразу обвинен не будет, но в список попадет.
— Нет, Игореша, не откат. Ты просто берешь попу в горсть и доделываешь проект.
— Это… каким таким образом? — нервно хихикнул девелопер. — Вы же сами сказали, что акт эмчеэсовцев не обойти…
— Сказал, — подтвердил Ковтун, — а ты сказал мне, что уже приступил. И сказал ты это… дай бог памяти, двое суток назад.
— Да, но…
— Молчать! — рявкнул Ковтун. — Ты врал мне, Игореша. Причем врал без особой нужды. А ведь я еще мог вмешаться — и позавчера, и вчера, и даже сегодня — до тех пор, пока они акт не подписали. Но ты, Игореша, взял все на себя. Как большой. Вот и латай свои дыры сам. По-взрослому. Ты меня понял?
Поклонский молчал, и Ковтун сказал последнее, что следовало:
— Иначе ты мне всем своим бизнесом ответишь. У меня все нужные рычаги в Генеральной прокуратуре имеются. Освежуем, как зайца. Есть за что.
И понятно, что до Поклонского дошло, и первое, что он сделал, это вызвал главного финансиста.
— Давай, Сорос, думай, что делать.
И Лев Давидович набрал номер Жучкова, а когда в трубке послышался испуганный голос, объяснил человеку все, как есть.
— Нехорошо получается, Александр Дмитриевич, — укоризненно произнес он, — когда мы с вами трое суток назад говорили, вы что мне сказали?
Жучков что-то промычал, но разобрать, что именно, было невозможно.
— А вы мне сказали, — напомнил финансист, — что к завтрашнему полудню дом будет пуст. С того полудня прошло уже два дня. Скажите мне, Александр Дмитриевич, дом пуст?
— Так ведь акт представителя МЧС… — проблеял Жучков.
— Я повторяю вопрос: дом пуст?
Жучков промолчал, и Лев Давидович включил громкую связь — так, чтобы Поклонский тоже слышал.
— Вы нам врали, Александр Дмитриевич. И когда я это понял, я попросил службу безопасности копнуть… и знаете, что они выудили по прошлому нашему проекту?
Жучков икнул.
— Вы врали нам и раньше. В особо крупных. Понятно, что я заказал нашей службе безопасности
