стране. Отыскать своих чертей-киношников — они-то наверняка считают каскадера утонувшим. Вообще- то, уже могли и закончить съемки, уехать. Не очень- то хорошо, ежели так Опять же — документы… Ну, если что, придется заявиться в посольство России, на рю Бергамот.
Поспешить или пособирать еще информацию? Хорошо бы, конечно, напарника, того же Ингульфа. Надо с ним поговорить. Господин антиквар вряд ли на такое рисковое дело решится, тем более, старик не совсем нормальный. Впрочем, тут все сдвинутые. Одно слово — сектанты!
Саша поймал Ингульфа перед самым закатом, сразу же после скудного ужина. Обнял осунувшегося парня за плечи:
— Пойдем!
— Куда? — Тут же, откуда ни возьмись, подскочил кривоногий хмырь Миршак. Ухмыльнулся: — Я теперь на строительстве главный. Хозяин так приказал.
Ох, с какой гордостью и чванством он произнес эту фразу! Словно отрекомендовался лучшим другом Абрамовича или, уж по крайней мерю, капитаном его яхты. «На строительстве главный!» — тьфу!
Саша не стал спорить — главный и главный — лишь, скромно потупив взор, спросил:
— А в морду?
— Куда-куда? — не понял поначалу кривоногий.
— Тресну, говорю, сейчас вот тебе по харе — до самых ворот покатишься, — с любезной улыбкой охотно пояснил молодой человек— Ингульфа я с собой забираю, котлы чистить.
— А…
— А завтра он, так и быть, явится забор ваш поганый строить. Ну! Пошли, парень!
Первым делом Александр накормил приятеля ужином, настоящим ужином, не тем жидким варевом, какое давали рабам. Ингульф ел жадно и быстро, только что не чавкал. Не то чтобы он сильно исхудал, таким ведь и был, поджарым, тощим. Только вот огонь в глазах угас: то ли парень смирился со своей участью, то ли что-то еще с ним произошло не очень хорошее.
— Миршак, — поев, неохотно признался юноша, видать, не привык жаловаться на проблемы, — Наушничает. Подбивает против меня своих подпевал, а они уж вредят как могут. И главное, исподтишка, не напрямую! Старик Василии, вилик, уже на меня косится. Чувствую, скоро пройдется по моей спине плеть надсмотрщика.
Парень передернул плечами и, оглянувшись по сторонам, прошептал:
— Помоги мне бежать, друг Александр!
Молодой человек усмехнулся:
— Я и сам с тобой убегу.
— Ты?! — Синие глаза подростка вспыхнули, как волны в лучах внезапно вынырнувшего из-за плотных облаков солнца. Похоже, Ингульф до конца не верил…
— Но… у тебя ведь и здесь все хорошо — Юноша вдруг поморщился и улыбнулся, — Нет! Не все! Спокойная жизнь не для воина! Я давно уже догадался — в своем племени ты был хевдингом, морским вождем. Скажешь, не так?
— Ну… — Сашка скромно потупился: он и в самом деле не знал, что на это ответить. Чуть погодя сообразил: — Ну, вообще-то, я умею управляться с парусами.
— Я так и думал! — Ингульф встрепенулся, позабыв о еде. — Мы еще с тобой повоюем, дружище! Еще познаем ратную славу, еще…
— Тихо, тихо!
Молодой человек настороженно обернулся, услыхав рядом, во дворе, какой-то шум. Чьи-то приглушенные голоса, шаги, звон. Оружие? Золотые монеты?
Уже стемнело, и полнеющая луна, сверкая медными щеками, висела над сараем, а рядом с ней ярко сверкали звезды. Друзья-приятели засиделись, и Ингульфу давно было пора возвращаться в барак Скорее всего, он будет наказан, о чем красноречиво свидетельствовал ненавидящий взгляд Миршака, брошенный им на прощание. Парень это тоже хорошо понимал и быстро поднялся:
— Мне пора.
— Да… Постой — Вглядываясь в темноту, Александр придержал приятеля за плечо, горячее и худое. Прошептал: — Кто-то ходит по двору как у себя дома. Переждем от греха!
— Переждем, — согласно кивнул Ингульф, и оба затаились.
По двору мелькали какие-то тени, тащили за услужливо распахнутые ворота мешки, на что охрана никак не реагировала. Саша сообразил почему, лишь услыхав знакомый голос хозяина, всадника Нумиция Флора:
— Передайте вождю: в следующий раз сто денариев будет мало! Одна Веризия стоит куда больше. Думаете, так легко было отправить их воинов на побережье? Глупцы, надеялись поживиться.
— Но ведь вышло же!
— Выйдет и еще раз, только Арбаччья будет стоить двести! Да-да, так и передайте. В конце концов — это торговое селение, довольно богатое.
Странные речи… Похоже, хозяин виллы рассчитывался с торговцами. Но почему ночью, под покровом темноты? Арбаччья — торговое селение. А Веризия?
— Так называлась та деревня, которую совсем недавно сожгли разбойники-готы, — тихонько пояснил Ингульф.
Надо же… А он-то это откуда знает?
Парнишка пошевелился и неожиданно уронил прислоненный к стене противень, здоровенный и звеняще-медный. Не то чтобы вышел такой уж оглушительный грохот, однако в тишине каждый звук был хорошо слышен.
— Бежим, — Александр быстро ткнул приятеля кулаком в бок, — В сад, кусточками…
Юный вандал оказался понятливым и лишних вопросов не задавал: секунда — и лишь зашуршала трава.
— Кто здесь? — Нумиций тревожно повысил голос, — Кажется, это где-то на кухне. Эй, слуги, обыщите там все!
— Да, господин.
Несколько секунд тишины. Потом резкий крик и грохот — кто-то из слуг споткнулся об упавший противень.
— Господин, здесь никого нет!
— Никого нет? Но ведь противни сами не падают! Проверьте нового повара, у себя ли?
Новый повар оказался у себя. Храпел себе спокойненько, укрывшись циновкой, и был очень недоволен вторжением:
— Кто тут? Слуги?! Какого черта ворвались ко мне? Сейчас вот возьму палку да хорошенько вас проучу, а еще обязательно сообщу обо всем господину! Безобразие! Ночью спокойно спать не дают честным людям!
Еле угомонился. Совсем обнаглели, бездельники.
Утром — точнее сказать, уже ближе к обеду — Саша не преминул пожаловаться заглянувшему на кухню хозяину.
— Спать по ночам не дают? — рассмеялся тот. — Ничего, раб, мне тоже сегодня не дали. А ты, значит, находился в своей каморке?
— А как же, мой господин. Спал.
— Поня-а-тно… Твой помощник старик тоже спал. А вот что касается других…
Последнюю фразу Нумиций пробормотал уже отходя, себе под нос, но повар все же расслышал и озаботился. Отсутствие Ингульфа в бараке вполне могли заметить. А могли и не заметить, все зависело от степени усталости невольников.
— Что сегодня будем делать, месье Александр? — отвлек от тревожных мыслей старик Альфред Бади.
— Сегодня? — Саша задумался, — Сделаем-ка седло барашка под луковым соусом с белым перцем, с шафраном, кинзой и чесноком. А на десерт наварим медовых полосок. Да, так и поступим. Не стойте же, друг мой, подайте-ка во-он тот поднос.
И снова задымил очаг, зашкворчали на углях противни и глиняные горшки с крышками, и пряный запах
