желанием договориться.
Пленник повернул голову:
— Что это за суда, Эрлоин?
— Хильперик— коротко пояснил алан, — Флот Бонифация.
— Ого? — Александр решил показать знакомство с местными реалиями — Что, наместник все ж таки решился показать зубы?
— Наместник — одно… Хильперик… О, этот хитрый черт пестует флот для себя! Говорят, он сильно поссорился с Гейзерихом, королем вандалов. Но я не верю! Впрочем, и те и другие — наши враги. Здесь все враги.
— Да-да, вот именно!
Бросив весло, Эрлоин взобрался на палубу и оглянулся:
— Ну? Что ты тянешь?
— Цепь!
— Цепь? Хевдинг! Хевдинг!
Александр скривился: все понятно — никак нельзя освобождать пленника без санкции отца- командира. Даже в таких экстремальных условиях.
— Тибальд!
Немного покричав, Эрлоин умчался выполнять приказ какого-то хмурого бородача в серебристом шлеме — десятника, или как он там у них назывался. Тибальд тоже был занят подготовкой обороны: расставлял метателей дротиков и лучников. Всяк был занят своим делом, и до пленника не оказалось дела никому. Погибнет, и черт с ним. А погибнуть — раз плюнуть! Не достанет вражеская стрела, так срубит голову меч или пойдешь ко дну вместе с тонущим судном. Или сгоришь в пламени пожарища, если противники решат поджечь «Золотой бык». В общем, хрен редьки не слаще. Четыреста тридцать восьмой год, что поделать?
Между тем вражеские корабли сошлись, сдавили корпус судна Тибальда, третий ударил тараном. А позади поспешали еще шесть галей.
На этот раз военное счастье изменило Тибальду Теперь он уже не атаковал, а защищался. Враги наседали, врываясь на обреченную галею со всех сторон. На носу уже кипела схватка, звенели мечи, раненые и убитые падали в воду, поднимая пенные брызги.
Несколько вражеских воинов в коротких туниках перепрыгнули на постис — брус, к которому крепились уключины. Им навстречу полетели стрелы. Трое со стоном упали в воду, но их сотоварищи все прибывали и прибывали. Сюда же, к постису, к банкам гребцов и сложенным веслам, вылетел, кипя злобой и ненавистью, здоровяк Видибальд — косматый детина с огромной двойной секирой в руках. На первый взгляд не очень-то удобная штука, того и смотри, чтоб не зацепить самого себя, однако в умелых руках — оружие страшной силы. Что и показывал сейчас Видибальд, с воем круша врагов направо и налево:
— У-у-у-у!!! Хэк! Хэк! Да проклянет вас Донар и Святая Дева!
Поначалу все происходившее казалось для впавшего в некий ступор Саши кошмарным сном, чем-то ненастоящим, вроде киносъемок. Вот так же весело звенели мечи, кричали и ругались актеры, каскадеры прыгали с корабля на корабль, некоторые из них, не долетая, с восторгом падали в море. И как славно лилась бутафорская кровь! Александр невольно поискал глазами камеру: может быть, она установлена на каком-нибудь катере, его сейчас не видно… или нет — конечно же, на этом ют скалистом островке, у которого, собственно, и разворачивалось морское сражение.
У-ух!
В очередной раз махнув секирой, Видибальд смахнул с плеч голову опасно приблизившегося врага — молодого светловолосого парня в старых римских доспехах Горячие капли крови окропили лицо пленника, а удивленно улыбающаяся голова, упав на соседнюю банку, подпрыгнула, словно мячик и, перевернувшись, устремила мертвеющий взгляд на застывшего в ужасе Сашу.
Обезглавленное тело, по инерции пробежав метра три, с шумом свалилось в воду. А сеча продолжалась. Никто и внимания не обратил на этот ничем не примечательный эпизод: ну срубили кому-то голову и срубили. Сноровист этот Видибальд, ничего не скажешь, видно, ворожат ему древние боги.
Александр медленно вытер с лица кровь. Чужую кровь. Кровь человека, которому срубили голову вот только что, прямо на глазах.
Еще пара вражеских воинов с длинными однолезвийными мечами-ножами — скрамасаксами — перепрыгнула на «Золотой бык». Один из них оказался совсем рядом с Сашей, ухмыльнулся, взмахнув мечом…
Молодой человек уклонился и, резко нагнувшись, дернул врага за ноги, выбрасывая его за борт. Туда тебе и дорога, собака!
Так-то оно так… Но вот туг их было слишком много, врагов, и Видибальд, похоже, утомился уже махать своей грозной секирой, а кто-то из своих — кажется, Эрлоин — уже лежал, перевалившись через борт, и руки его недвижно свисали в воду. Вот еще один вражина решил достать Александра копьем. Первый раз промахнулся и обозленно занес копье снова: в серых, чуть прищуренных глазах варвара Александр вдруг увидел свою близкую смерть. Увидел и закричал:
— Цепь! Видибальд! Цепь!
Видибальд оглянулся, метнул секиру и тут же выхватил из ножен меч, отбиваясь от наседавших врагов.
Копьеносец с пробитой головой повалился на Сашу, разбрызгивая вокруг мозги пополам с белыми осколками черепа и кровью. Что и говорить, секира — оружие мощное! И шлем не помог, развалился надвое. Цепь! Господи… Цепь!
— Рус, ты жив?
С секирой — на этот раз одинарной — в руке прыгнул на постис рыжеватый воин с непокрытой окровавленой головой. Эрлоин!
— А ну-ка!
Просвистев в воздухе, блестящее лезвие секиры с силой воткнулось в скамью, разрубая цепь. Ну наконец-то! Освобожденный пленник обрадованно потер руки, оглянулся. Вот тот валяющийся шагах в пяти меч очень даже подойдет.
Меч оказался как раз по руке, почти что без перекрестья и с маленькой гардой — типичная римская спата. Перед Сашей очутились вдруг сразу двое: здоровый молодой воин и безусый, еще совсем мальчишка. Убрать кожаные, с нашитыми бляшками панцири и плащи — так получатся совсем обычные парни, этакие хиппи.
«Хиппи» напали сразу вдвоем: один дрался мечом, второй — тот, что помоложе, — коротким копьем. Оп! Молоденький едва не поразил Александра в бок! А второй взмахнул мечом, целя в шею или грудь — Саша-то был голый по пояс, без всяких доспехов.
Еще удар! Кровавая царапина пересекла грудь пленника.
Ах, вы так?!
Молодой человек быстро парировал следующий удар врага и сам перешел в контратаку, подбадривая себя подслушанными у варваров криками:
— До-нар! Bo-дан! Пал-лучи, фашист, гранату!
Удар! Удар! Удар! От встретившихся с жутким скрежетом клинков полетели искры. Отбил! Еще удар… А теперь — уколоть, конец лезвия острый.
Резко выбросив руку вперед, Александр поразил противника в ногу чуть выше колена!
Пусть пока так…
Черт!
Никак нельзя было забывать о том, что с копьем.
Саша едва успел уклониться от направленного прямо в грудь острия. Уклонился и, пользуясь тем, что меченосец несколько поумерил свой пыл, перехватил свободной рукой копье, дернул и, подставив клинок, насадил молодого на меч, словно кусок мяса на шампур. Ударил в пах, не защищенный коротким панцирем. Парнишка побледнел, выкатил глаза и, захватав ртом воздух, выпустил копье из рук.
Спихнув его ногой в море, Александр высвободил меч и отбил летящий удар. Второй, недобитый, все еще злобствовал… Господи! Врагов было слишком много!
