Эльфы ушли, не прощаясь. Просто ушли. Да и к лучшему, что мне не пришлось обмениваться впечатлениями о минувшем сражении с капитаном Брискаром. Мне было нечего ему сказать. Разве что поблагодарить за помощь. Но можно ли благодарить за ТАКОЕ?
- Милорд! - Сержант Ригос выглядел, как заправский мясник. Куртка в брызгах крови, рукава засучены, в правой руке широкий кинжал. - Пойдемте, вам надо посмотреть.
Перешагивая через разбросанные на дороге трупы погромщиков, мы подошли к месту, где стояли несколько арбалетчиков с факелами. При их свете я увидел в куче трупов Дуззара. Все верно, я не ошибся - это он привел сюда этих ублюдков. Инквизитор лежал на спине, оскалив зубы в гримасе боли и ярости. Эльфийская оперенная стрела угодила ему прямо в правый глаз.
- Значит, не ушла гадина, - сказал я, опускаясь на корточки у трупа. - Не ушла.
В поясной сумке Дуззара я нашел кошелек с несколькими золотыми монетами, перочинный ножик, походную чернильницу и свернутый в трубку лист пергамента. Я развернул его. Пергамент был чистый, но я вспомнил о записке, которую мы прочли в конторе Атеньера. Надо дождаться возвращения Элики и показать этот свиток ей.
- Что с ним делать? - спросил Ригос.
- Ничего, - я встал, сунул свиток в свой кошель. - Он хотел скормить нас упырям, так пусть теперь сам кормит волков. Заслужил.
- Да, милорд. Может, отрезать ему голову и выставить над воротами? Пусть все видят, что ждет предателей.
- Да. Это будет справедливо.
- Будет сделано, милорд.
- Возьмите, Матьен, - я протянул сержанту найденные у Дуззара золотые. - Разделите между всеми.
- Благодарю покорно, ваша милость.
- Вы закончили?
- Да, милорд. Никого в живых не оставили. Все мертвы. Если кто и сумел сбежать, далеко не уйдет - полон лес волков.
- Тогда помогите мне доставить Лелло в цитадель.
- Конечно, милорд...
Ворота Фор-Авек были открыты. И за воротами нас уже ждали сотни людей, выстроившихся в цепочку по обе стороны улицы. Весь город пришел встретить нас. И вот тут у меня встал ком в горле. Жители Фор-Авек не кричали 'Ура!' или 'Слава!', не махали нам руками, не бросали в воздух свои шляпы и колпаки. Как только мы вошли в город, все эти люди молча, одновременно, как по команде, обнажили головы и опустились на колени прямо в мокрый снег и грязь. Все разом. Склонив головы.
- Встаньте, люди! - крикнул я. - Вы не рабы, а я не ваш король. Встаньте!
Горожане подчинились. По толпе прошел тихий ропот и смолк. Стало очень тихо. И лишь изредка, проезжая по этому затихшему скорбному живому коридору, я слышал плач младенцев и всхлипывания женщин, увидевших мертвого Лелло, которого шесть стрелков Ригоса несли на солдатском плаще, слышал тихие голоса, благодарившие меня:
- Спасибо вам, милорд, спасибо!
- Да благословит вас Матерь-Воительница, милорд шевалье!
- Благословенны будьте, милорд шевалье! Вы спасли меня и моего ребенка...
- Без вас нас бы всех убили. Спасибо вам!
- Бедный мальчик! Упокой Матерь его душу...
- Спасибо вам, спасибо! Да хранит вас Матерь!
- Вот они, наши мальчики! - Нетрезвая, пестро одетая девица выскочила из толпы и кинулась на шею Ригосу. - Живы, хвала Матери! Сегодня всем дам бесплатно!
Послышались смешки, толпа оживилась. Шок у этих людей начал проходить.
- Вина! - закричало сразу несколько голосов. - Выпьем за здоровье императора и нашего шевалье!
- Вина! - подхватили в толпе. - Слава! Слава!
Ну вот, началось, подумал я. Сегодня эти люди будут праздновать свое избавление от смерти. Сегодня в Фор-Авек будет весело. Всем будет весело, кроме меня.
Оказывается, у любой победы бывает очень горький привкус.
Привкус невосполнимой потери.
Отряд, посланный мной на север, вернулся через неделю. Пейре лучше меня справился с заданием - он уничтожил основные силы мятежников и не потерял ни одного человека. Но, главное, Элика вернулась живой и невредимой. И с обидой на меня. Никаких эмоций при встрече, только сдержанное, издевательски-почтительное приветствие ('Целую руки, милорд шевалье!'). Сойдя с коня, эльфка тут же потребовала приготовить ей ванну и ушла в свои покои.
Отчет де Торона был по-военному сухим и лишенным красочных тошнотворных подробностей. Зато пана Домаша было не унять, особенно после того, как в замковой трапезной, где я распорядился накрыть стол для де Торона и его людей, он принял на грудь пару ковкалей местной полынной водки.
- Ох, и веселый был поход, пан Эвальд, ну и поход! - рассказывал он, брызгая слюной и сверкая глазами. - Вовремя мы поспели, нечего сказать. В самую точку поспели, истинно! Бродяги уже со свсей округи к Дроммарду собрались, и было их там, что псов на собачьей свадьбе. Город обложили кольцом и ворота принялись ломать огроменным бревном на манер тарана. А тут мы объявились, яко с неба свалились, ха-ха-ха! Ну, мессир де Торон и атаковал с ходу. Мудрое было решение, я бы тоже так поступил, клянусь честью своей и имением! Встали мы клином и вдарили прямо на мост, туда, где большинство этих бездельников около тарана роилось. Надо было это видеть, милостисдарь Эвальд - мужепесы эти, как увидели наше приближение, так таран свой поиметый бросили и в ров начали со страху прыгать. А мы их - мечами да секирами по головам! Да и дамзель Элика чары на них напустила какие-то, отчего ужас их несусветный охватил, и впали они в полное расстройство духа. Так что о сопротивлении никто из этих стервецов и не помыслил, только о пощаде просили, но мы помнили, что ты нам наказал и потому... - Тут Домаш ударил ладонью по столу. - Эх, давно мой меч столько крови не пил, как в тот день! Всех вырезали, поголовно. Из сотни один не ушел. Дюжину мятежников, впрочем, мессир Пейре взял в плен, да и то затем, чтобы шерифу для показательной экзекуции передать. А уж шериф, шериф-то! - Домаш захохотал. - Видел бы ты, милостисдарь, как он выбежал нам на встречу и чуть ли не копыта у лошадей от радости целовал! А потом пир у себя в усадьбе закатил горой, чтобы нас за героизм наш и помощь неоценимую отблагодарить и почествовать! Наутро просыпаюсь я, а на площади уже молодцов-ребеллянтов вешают. Не стал его милость шериф волынку тянуть, быстро это дело организовал. Народу на радость, воронам на угощение.
- Я уже сообщил в Рейвенор о бунте и о том, что было сделано лично мной, - сказал я. - Теперь непременно сообщу и о ваших заслугах, судари. А сейчас отдыхайте, я ненадолго оставлю вас...
Дверь в комнату Элики была открыта. Эльфка уже переоделась в чистую одежду - ее дорожный костюм был брошен в корзину у двери. Она сидела у растопленного камина с книгой в руке и никак не отреагировала на мое появление.
- Ты не пришла обедать, - сказал я, закрыв за собой дверь. - В чем дело?
- Я не голодна, - Элика даже не посмотрела на меня. - И мне хочется побыть одной.
- Этот пергамент я нашел у Дуззара, - сказал я, положив на стол свиток из сумки инквизитора. - Взгляни на него. Похоже, опять шпионское донесение. Это может быть важно.
- Хорошо.
- Ты ничего не хочешь мне сказать?
- Нет, ничего. Нам не о чем говорить.
- Ты так считаешь?
