- Можешь разрешить людям немного выпить - для храбрости и для согрева. Только не напейтесь.
- Все будет в порядке, ваша милость, не беспокойтесь.
- Нам болтов хватит? - спрашиваю у сержанта.
- Надеюсь, ваша милость, - отвечает Ригос. - Мои парни стреляют хорошо, попусту стрел не тратят. У каждого есть по два колчана, в каждом по дюжине стрел. Так что должно хватить. Если, конечно, на нас тысячная толпа не навалится. Кто его знает, сколько этих хойлов сюда заявится? Только вот...
- Что, Матьен?
- Я насчет виари этих. Вы в них уверены, милорд?
- Как в самом себе.
- Ну, это хорошо, - с явным облегчением говорит сержант. - Тогда пойду я готовиться.
- И еще, Матьен - не упустите Дуззара. Плачу пять золотых за голову этого подонка.
- Будет сделано, ваша милость.
Я возвращаюсь к месту, где меня ждет Лелло с нашими лошадьми. Отсюда дорога видна очень хорошо - белая лента в темных проплешинах непокрытой снегом земли между деревьями. Сегодня, если случится то, о чем я думаю, снег на дороге окрасится совсем в другой цвет, и дай Бог, чтобы не нашей кровью...
- Смотрите, милорд! - вскрикивает Лелло, показывая на дорогу.
В нашу сторону по дороге несутся галопом два всадника. Это наши разведчики. Подскакав ближе, они осаживают коней и кричат:
- Идут!
- Сколько их? - кричу я.
- Много, милорд, очень много!
- Вас заметили?
- Нет, милорд. Кажется, нет.
- Начинается, - шепчу я и надеваю на голову шлем, подаренный сэром Робертом. Сердце начинает биться еще быстрее, во рту появляется противная сухость.
- Лелло, держись рядом, - говорю оруженосцу.
Парень кивает. Я замечаю, что он прячет от меня глаза. Наверное, не хочет, чтобы я видел, что он боится.
- Лелло, - говорю я, - все будет хорошо.
- Да, милорд, - отвечает оруженосец.
Вокруг нас быстро сгущаются зимние сумерки.
Они появились даже быстрее, чем я ожидал.
Безликая, черная людская масса, вытянувшаяся в колонну на зимней дороге, ощетинившаяся острым железом и освещенная десятками факелов. Железом, которым они собирались убивать моих солдат и беззащитных жителей города. Факелами, которыми они собрались жечь дома горожан. Они были еще далеко, но я ощутил их запах, принесенный ветром - вонь заскорузлого мужского пота, дешевой сивухи, смоляной гари и тухлятины.
Запах погрома.
Интересно, Дуззар с ними или...
Колонна приближалась. Уверенно и торопливо. Наверняка эти люди (люди ли?) считают, что их некому остановить.
- Лелло, сигнал! - скомандовал я, хватаясь за луку седла и вставляя ногу в стремя.
Оруженосец поднес к губам мундштук рога. Протяжный серебристый звук пролился в вечерний воздух. И миг спустя нам ответили боцманские флейты виари.
- Au forter a Matra Bei! - закричал я, выносясь на дорогу из нашего укрытия.
Десятки стрел и болтов разрезали сумерки и посыпались на колонну погромщиков. Я видел, как линия факелов распалась на отдельные огни, услышал вопли мятежников. И в этих воплях был ужас.
Мы с Лелло промчались по дороге, и я пустил коня прямо в лоб толпы. В свете факелов я мог видеть их лица - перекошенные от злобы и страха, заросшие бородами, забрызганные кровью, которая уже проливалась литрами на утоптанный снег. Сразу несколько хойлов повернулись в нашу сторону, вытягивая мне навстречу насаженные торчком косы. Шанс разбросал их в стороны. Хрустнули под копытами моего коня чьи-то ребра. Шанс завертелся на месте, позволяя мне рубить мечом во все стороны, и я с бешеной хищной радостью ощущал, как мой клинок впивается в немытые тела погромщиков. Раз за разом, раз за разом.
Воющие и мечущиеся хойлы теперь окружали меня со всех сторон. А я раздавал удары. Рыжему верзиле с топором отхватил руку - я видел, как половина предплечья с кистью отлетела в сторону. Верзила взвыл, упал в снег, разбрызгивая кровь из культи. Хойлу, который пытался ослепить моего коня факелом, разрубил шею. Клеймор Андрея Михайловича был достаточно длинным для того, чтобы я мог достать из седла любую тварь, пытавшуюся приблизиться ко мне на расстояние удара. Какой-то храбрец с яростным криком нацелил на меня ржавую рогатину - я отбил его выпад эфесом и рубанул сверху, с потягом, разваливая погромщику череп надвое. Брызги крови летели мне прямо в лицо, во рту появился медный привкус. От истошного воя, хлюпанья, скрежета и хруста подкатила неодолимая тошнота. Несколько хойлов, побросав оружие, ударились в бегство - я нагнал их и остановил. Навсегда остановил. Толпа передо мной провалилась, остались одни разбросанные по снегу трупы и вопящие раненные. Факелы шипели и гасли, стало темно, но в этой темноте стрелы моряков капитана Брискара находили свои цели с убийственной точностью - ах, не учел Дуззар, что я найму эльфов, а они в темноте видят не хуже, чем днем!
Да, я совсем забыл про Дуззара. Нельзя, чтобы эта сволочь ушла...
Темная фигура, выросшая будто из-под земли перед мордой Шанса, метнулась ко мне, вопя на одной ноте. Я будто в замедленной съемке увидел, как в мою сторону летит наконечник старого китового гарпуна.
Может быть, я успел бы среагировать. Уклониться, увернуться, отбить гарпун клинком. Шансов было, как говорят англичане, fifty-fifty. Но Лелло опередил меня. Он оказался между мной и гарпуном, и я услышал его вскрик. Убийца не успел выдернуть гарпун: я не позволил...
- Лелло!
Я подхватил мальчишку, который упал на шею своего коня, перетащил его на Шанса и дал шпоры жеребцу. Рев и вопли уничтожаемой толпы оказались позади.
Лелло был еще жив, когда я снял его с коня и уложил его на снег. В темноте я не мог видеть его лица и его глаз - только слышал, как он хрипит.
- Лелло! - простонал я.
- Ми...милорд... хол..лодно!
Он икнул, забрызгав меня кровью, и перестал хрипеть. Черная дикая ярость бросила меня в жар, выступила слезами на глазах.
- Без пощады! - заорал я. - Без пощады!!!!
Мой крик никто не слышал. Может быть, только Шанс. Все звуки в этом мире заглушил безумный рев хойлов, погибающих под стрелами моих воинов.
Лучшая музыка для моего слуха.
Когда все закончилось, пошел крупный снег. И лес вокруг нас наполнился воем волков, почуявших пролитую кровь и много человеческой мертвечины.
