ставку… — Он поглядел на пришедших в себя после злоключений в отделении певцов.
Те переглянулись и хихикнули. Им показалось забавным само выражение «очная ставка». Федя, оказывается, успел шепнуть Прохору на ухо: «Очная вставка». Хотя Агушин, если бы даже и услышал, все равно бы этого цветного юмора не оценил.
— Так вот, я попрошу вас, ребятки, задержаться у нас еще на день. Вы не волнуйтесь. Такого безобразия, что с вами вытворили в милиции, больше не повторится. У нас здесь все же прокурорское ведомство. Все серьезно.
— А как же домой? Мне надо сегодня вечером быть дома, — заметно расстроился Прохор.
А вот Федор еще не осознавал, на что намекает следователь. Ему было весело, так как казалось, что все самое худшее уже позади. Он пытался каламбурить и снова шептал Прохору одному лишь ему слышимые скабрезности: «Прокурвовское педомство». И хихикал. Как это называлось у мальчиков их круга: «подсел на ха-ха».
Агушин улыбался. Он был очень доволен и проведенным расследованием, и показаниями на Кирилла Фарфорова. Такую рыбину следственные сети давно не вылавливали. Эти два бестолковых, болтливых и трусливых гомика ему были больше не нужны, но он не мог допустить, чтобы они испортили ему поимку Фарфорова. Нужно было их изолировать на время и добиться «добра» на задержание главного подозреваемого. Утром его ждал Генеральный прокурор. Несмотря на особый статус следствия, курирование Президентом, Генеральный все же выдерживал работников оппозиционного ему с некоторых пор ведомства на расстоянии. Нет, сроков принятия решений он не нарушал, но и не торопился.
— Так что переночуете в КПЗ, — пояснил мальчикам Агушин, — а завтра к обеду отпустим вас восвояси. Договорились?
— Ни фигаси-восвояси?! — перекаламбурил Федор и засмеялся, прикрывая рот ладошкой.
Прохор пнул его под столом ногой:
— Дурак! Нас на ночь оставляют здесь! Не отпускают! Понимаешь?
Федор захлопал белесыми ресницами, оглядел кабинет, посмотрел на расстроенного почему-то Прошу и потом на следователя Геннадия Дмитриевича:
— Геннадий Дмитриевич, а здесь же нет даже кроватей… Как мы спать-то будем?
— Ах, это? Не волнуйтесь, граждане! Вас отвезут в замечательное место, где все приспособлено для сна и досуга. В тишине и покое проведете ночь, а завтра — гуляй не хочу.
— Здорово! — захлопал в ладоши Федор и снова получил пинок от Прохора:
— У-у! Дурак! Нас не отпускают! Ночевать будем в какой-то «капезе». Понимаешь?
— Ага! «Капезе» — смешно! Но только… — Федор наморщил лоб, и до него наконец-то дошло, что их задержание не закончилось. Он потер вспотевший под длинной осветленной челкой лоб и серьезно, но жалостливо обратился к Агушину:
— Скажите, Геннадий Дмитриевич, а можно, чтобы мы в одном номере с Прошей ночевали? А?
— О! Вот это вам могу гарантировать! Спите себе на здоровье! — выдохнул Агушин.
Его теоретические изыскания в области однополых контактов пополнились уникальным практическим материалом.
Кира
— Кира, это Леша!
— Какой еще Леша?
— Леша! Бармен из «Гоголеффа».
— А-а-а… Ну чего тебе? Скидка на шмотки нужна, что ли? Или не хватает на что? Ну?
— Да нет же. Тут другое! Тебе прятаться надо срочно.
— Че-е-е-его-о-о-о? Офиге-е-е-е-ел, что ли, совсем? Мальчик! Пошел ты…
— Подожди, подожди, Кира! Послушай меня! Это очень серьезно. Сегодня арестовали Прошу и Федю прямо у меня на глазах в баре клуба. Забрали четверо оперов. Явно крутые!
— Ну и что? Я-то здесь при чем? Пусть сами выпутываются. Хотя… Ты прав, надо им помочь… У меня есть один знакомый хороший, близкий к прокуратуре Генеральной. Я с ним как-то, ну то есть мы… Да это неважно. Короче, позвоню. Чао! Спасибо за звонок!
— Кирилл!!! Не вешай трубку!!! Они про тебя говорили! Рассказывали, как ты с Шлицем поцапался и сказал, что его грохнешь! Понял?! Вспомни! На прошлой неделе — что было в клубе?
— На прошлой… А что было?
— О боже! Ты что, не помнишь? Ты же накоксовался и орал всю ночь, что порвешь задницу Шлицу, размажешь, раздавишь своим авторитетом и еще кое-чем Иосифа. Ну? Помнишь? А-а-а! Да что теперь вспоминать! Тебе прятаться надо срочно. Срочно! Понял?
— Понял. Понял. А куда их увели?
— Да вроде на Петровку. Хотя я могу ошибаться. Точно не знаю. Но хуже всего, что наболтали они слишком…
— Ну, ее-о-о…
— Все! Держись, счастливо.
— Бай, Леша! Спасибо тебе.
Кирилл Фарфоров в длинном бархатном халате, расшитом золотом и камнями, заметался по своим огромным царским апартаментам. Он то скидывал халат, то снова натягивал. Прыгнул на диван и, задрожав всем телом, закусил ворот халата, отчаянно вспоминая, как бузил в ту злопамятную ночь. Память, как назло, отказывалась выдавать детали и вообще представляла всю эту ссору как некую угрозу со стороны. Вроде как не он вовсе, а некто высокий и курчавый угрожал расправой продюсеру Шлицу, который, в общем-то, всегда считался, да и был, другом Киры.
Что же на него нашло такое, чтобы именно накануне убийства устроить этот дебош? А вдруг кто-то еще видел? А вдруг он в порыве ненависти, подогретый чуть-чуть «пыльцой», и впрямь заказал кому-то убить Иосифа?
«Бред! Бред! Ужас! Ужас! Кошмарище!!!»
Кира снова заметался по комнатам. Выскочил в гримерную и быстро приладил светлый парик. Получилось комично и театрально. Ярче ничего и не придумаешь!
«Вот уродство. Нет, никуда не годится. Надо быстренько побросать вещи и бегом в аэропорт. Так нет же билетов. Пока закажу, пока привезут. Пройдет время, а мне нельзя ждать! В любой момент арестуют!»
И тут его осенило! Скоро у Алимджана, мецената, благодетеля и просто Великого Человека, праздник. Он устраивает вечеринку в честь какого-то юбилея у себя на вилле в Монте-Карло. Кира заявлен как гвоздь программы. Вроде бы даже Элтон Джон приглашен.
«Надо срочно звонить!» — подумал Кира и, не попадая пальцем в клавиши, принялся набирать заветный номер.
Беглец
Оперативники подняли Агушина с кровати.
— Геннадий Дмитриевич, нет Фарфорова! Исчез.
Агушин бессильно выругался. В кои-то веки он решил поспать чуть подольше. Обычно вставал в пять тридцать утра, а сегодня нежился аж до без пятнадцати семь. Он считал, что убийство почти раскрыто, и осталось совсем немного — получить санкцию генерального прокурора и подготовить бумаги для суда. Он, естественно, представлял себе, какие могут возникнуть трудности при рассмотрении ходатайства об аресте в суде. Однако арестовать человека даже с учетом новой процедуры — через суд — все равно было несложным делом. Требовалось чуть больше нарисовать бумаг, а еще лучше подкрепить их оперативной
