— Это трубит Фредегар! — как ни странно, первым на тревожный зов среагировал Оффа Лошадиная Челюсть.
Он пил, но не пьянел и не орал песни, не веселился. Наоборот, чем больше пил, тем делался мрачнее и угрюмее. Видать, не особо-то по сердцу пришелся ему новый побратим.
Саша испытывал подобные же чувства.
Варвары тут же прекратили пьянку и взялись за оружие. Хенгист приказал потушить костры, послав полдюжины воинов за водой.
— Не стоит их тушить, вождь, — негромко произнес Александр. — Звук рога очень похож на волчий вой и даже на крики ночной птицы. Что, если римляне посчитают, что смогут захватить нас врасплох?
— Да… они могут подумать именно так, — без лишних размышлений согласился хевдинг. — Они же нас презирают: варвары, мол, не способные к организации лагеря пьяницы. Сейчас покажем, какие мы пьяницы! Эй, парни! Ты, ты и ты, Годехар! Затушите пару костров и садитесь петь песни. Да смотрите, орите погромче, с упоением.
Почему Александр помогал сейчас варварам? А черт его знает! Наверное, потому что они отнеслись к нему по-человечески, куда более дружелюбно, чем коварные жители селения. А может быть, Саша все же надеялся на людей молодого вождя, на их помощь в том важном деле, ради которого, собственно, сюда и явился? У этих разбойников были корабли, полдюжины быстрых «драконов» и столько же вместительных, но тихоходных циул.
Кстати, молодой человек уже пытался расспросить сидевших рядом воинов, не случалось ли в море чего-то необычного. Куда там! Пили, орали, а если что и рассказывали — точнее, пытались, — то басни о драконе, который их якобы чуть не сожрал.
Лишние костры погасили, притащив в бочках воды. С дюжину — или чуть более — варваров уселись пировать дальше, примостив у ног мечи и секиры. Остальные же по приказу вождя рассредоточились между скал и тихо, как волки, ждали, поглядывая на тощую луну и мерцающие далекие звезды.
От моря было прохладно. Саша даже немного замерз в своей тонкой одежде и пожалел, что не прихватил в селении плащ. Все равно все сгорело, почему ж было не взять-то?!
Тихо кругом, если не считать доносившихся от костров криков, да лишь иногда с шумом хлопали крыльями ночные птицы. Нет! Вот где-то в отдалении залаял пес. И тут же заткнулся, обиженно и резко — видать, шикнули. Идут?
Поглаживая рукоять секиры — уж какую дали, — Александр напряженно всматривался в ночную тьму, озаряемую оранжевыми сполохами огня. Никого не было.
Чу! Снова послышался рог, на этот раз где-то совсем рядом. Звякнуло железо, кто-то выругался, и выскочившие из темноты всадники с воплями помчались прямо на беспечных гуляк.
— Аой! Аой! Слава святой Бригитте!
Засвистели стрелы и дротики. Не успев доскакать до костров, всадники с воплями попадали наземь. Тех, что все-таки прорвались, «гуляки и пьяницы» встретили в копья!
Раздался громкий клич Хенгиста, и таившиеся в засаде варвары, стуча мечами в щиты, бросились на римлян, словно почуявшие легкую добычу волки.
Завязалась сеча, быстрая и кровавая. Дрались вокруг костров — в темноте мало что было видно.
Александр рванулся в бой вместе со всеми, устрашающе размахивая секирой. Он обязательно должен был поучаствовать в этой ночной схватке, проявив отвагу на глазах у новых друзей, которых рассчитывал использовать в своих целях. Отсиживаться было нельзя, приходилось бежать, орать… Убивать.
От звона мечей, воплей сотен луженых глоток, терпкого запаха крови молодой человек вдруг испытал такой душевный подъем, которого почти никогда не ощущал в той, обычной жизни. Это было как послание из детства: нечто вроде игры в казаки-разбойники, только сдобренной сильным чувством опасности.
Борьба завязалась серьезная — римляне вовсе не намерены были уступать, пылая жаждой мести за сожженное селение. Они дрались как черти, ничуть не уступая в неистовстве воинам Хенгиста Удалого.
Саше пришлось схватиться сразу с двумя: один был вооружен мечом, другой — коротким метательным копьем-фрамеей. Оба — в пластинчатых доспехах лорика сегментата, в глухих шлемах, с надежными римскими щитами-скутумами.
Удар!
Яростная секира Александра с глухим звуком ударила в щит.
Зря! Как теперь ее вытаскивать-то?
Пришлось упереться ногой в щит, подпрыгнув, дернуть на себя застрявший топор.
Молодой человек повалился в траву вместе со щитом, выпущенным из рук вражеским воином, и тут же откатился в сторону, уклоняясь от меча и копья. Второй воин все же метнул свою фрамею, копье со свистом промчалось возле левого уха. Александр, схватив подвернувшийся под руку камень, швырнул его в меченосца и угодил в шлем. Ах, какой звон поплыл над скалами! Прямо колокольный!
— Донар! Циу-у-у!!!
— Святая Бригитта!
— Аой! Аой!
Удар оказался силен. Легионер — или кто он там был? — пошатнувшись, выпустил из руки меч. Саша тут же бросился за оружием в траву, стараясь не упускать из виду второго противника. Тот тоже вытащил меч, длинный, галльского типа, ничуть не хуже тех, что ковали кузнецы варваров.
Александр успел подхватить оружие. Клинки столкнулись, вышибая искры. Удар!
И не забыть про второго… Про третьего, четвертого — о, здесь было много врагов!
А эти двое хитрые, специально зашли от костров, надеясь, что свет будет слепить врага. Зря надеялись — не такой уж он был и яркий!
Саша снова напал, сделав длинный выпад, проверяя, какой из врагов опаснее. Удар! Отскок… отбивка… А теперь — живо между ними… Вот летит секира. Уклониться, пропустить, ударить!
Вражеский воин завыл: удар пришелся по руке. Александр набросился на оставшегося, стараясь не поворачиваться спиной к недобитому.
Удар! Удар! Удар! И звон, и искры… И вот наконец улыбнулась удача!
Притворно отпрянув назад, молодой человек вынудил врага открыться, сделав длинный выпад. И точно поразил соперника в шею!
Второй, видя такое дело, бежал к своим, зажимая окровавленную руку.
Перекрывая вопли и звон оружия, снова затрубил рог. Хенгист Удалой, вскочив на белого жеребца, махнул рукой, явно куда-то показывая. Ага! Враги дрогнули, побежали! Теперь бить их, бить, особенно тех, кто еще не понял, что бой проигран, кто еще сражался, стискивая в ярости зубы.
Бить! Убивать! Разить!
Жутко крича, Александр бежал вместе со всеми, сжимая в руке трофейный, уже испробовавший вражеской крови меч. Но напившийся явно недостаточно, он жаждал продолжения, чертов клинок.
Саша чувствовал это, как хороший шофер чувствует дыхание мотора. И еще чувствовал, что быстро теряет человеческий облик. Облик цивилизованного человека. Тут и нельзя было его не потерять! Посреди этих криков, звона мечей и пения стрел, посреди какого-то жуткого праздника боли и смерти.
Удар! Удар! Удар!
Терпкие брызги крови, горячая пелена в глазах… Бить! Убивать! Разить! Да помогут нам древние боги!
Нам?!
Александр остановился вместе с другими, когда все уже было кончено, когда рев рога велел собраться под синее знамя хевдинга.
Ох, как непросто это было сделать разгоряченным битвой людям!
Снявший шлем Хенгист сидел верхом; в блестящей кольчуге его, словно кровь, отражалось пламя. Растрепанная Августина — она все еще здесь? — с восхищением смотрела на своего нового господина. Чуть позади стоял Агуций с расцарапанной щекой, с ангоном в руках. Сражался за свое будущее аббатство или так же, как Александр, — за компанию?
Ой, как стыдно сейчас вдруг стало Саше, как стыдно!
Что с ним случилось? Почему он вел себя как настоящий варвар: убивал, разя мечом налево и
