Записка!
Ну надо же, снова повезло!
Осторожно вытянул свернутый кусочек пергамента. Латынь! Что за черт!!!
— Сидеть! — разорвал тишину чей-то громкий повелительный голос.
Хевдинг резко обернулся: зеленщик! Тот самый, в пенуле. Только сейчас он откинул капюшон. А мускулистые мужики — никакие не плотники! Ишь ощерились топорами! Того и гляди зарубят. Да-а, это ж надо — попался! Но пока совсем непонятно — кому и по какой причине.
— Теперь медленно заведи руки за спину! — скомандовал от дверей лжезеленщик, за спиной которого угадывались лучник и копьеносец. — Я сказал, медленно! Так… А ну вяжи его, парни!
Глава 12
Осень 454 года. Гиппон
Королевский граф
— В чем вы меня обвиняете?
— Может быть, в нарушении общественного порядка.
— Может быть?
В силу абсолютной неразвитости коммуникаций и традиционного недоверия варваров власть осуществлялась лишь на местах, непосредственно. Гейзерих — и не только он — вынужден был контролировать всех, даже своих наместников. Их он периодически менял, укорачивая на голову, — весьма эффективный способ борьбы с коррупцией и криминальными связями. Ничего постоянного не было…
Вот и лжезеленщик, королевский граф Гундмунд Виниций, выполнял особые поручения, всякий раз разные. Сегодня он — судебный следователь по важному делу, завтра — член коллегии судей, а послезавтра вполне мог умчаться в самую далекую глушь, контролировать сбор налогов и податей. Что господин прикажет, то граф и сделает!
Правда, последние года три Гундмунд Виниций не был особо востребован, перебивался мелкими поручениями: строил козни католикам, закручивал гайки старому имперскому населению и тому подобное. Ну не было громких дел, а без этого, как ни крути, ни славы не обретешь, ни денег не сделаешь.
О Гундмунде — кстати, он и сам, судя по именам, был наполовину римлянин, а наполовину варвар — Саше рассказал один разбитной малый в узилище. Темное, с низким потолком помещение располагалось в подвале одной из базилик, где как раз и заседал суд. Очень удобно, подозреваемые всегда под рукой, никуда водить не надо.
— Он вообще-то неплохой человек, этот Гундмунд, — лениво ковыряя в носу, негромко продолжал сиделец.
Ни лицо, ни фигуру его Александр не мог толком разглядеть — очень уж мало света проникало в узенькое оконце, больше похожее на щель под потолком.
Кроме этого парня по имени, если Саша правильно расслышал, Маргон в темнице находилось еще человек пять, но они ни в какие беседы не вступали, а почти все время спали.
— Крестьяне, — усмехнулся парень. — Брошены сюда за недоимки.
За что сюда попал сам Маргон, Саша не спрашивал — неудобно, да и вряд ли молодой человек скажет правду. Впрочем, если бы и сказал, все равно.
— Я с этим Гундмундом уже сталкивался. — Зевнув, рассказчик с хрустом потянулся. — Тот еще пес!
Александр почесал затылок:
— Что-то я тебя не пойму: то этот граф — неплохой человек, то — пес.
— Так одно другому не мешает! — расхохотался парень. — Добровольно он и мухи не обидит, но если прикажут — сущий дьявол!
Если прикажут…
Саша нахмурился.
Интересно, кто ему приказал такую подлянку устроить? И почему именно Александру? Случайное стечение обстоятельств? В принципе, может быть: сначала трактирщик Гелевк Умбонец рассказал кому следует о некоем подозрительном человеке, интересующемся какими-то странными фляжками, затем настучал о том, что человек этот достал из фляжки записку. Ну а дальше осталось немного домыслить. Судя по тому, что Гундмунд не брезгует самолично заниматься слежкой, дела у него идут не особо. Вот и решил их, гад, поправить за Сашин счет! А может, это самодеятельность приказчика — решил прогнуться… Что ж теперь дальше будет?
— А ничего не будет, — узнав про подброшенную записку, жизнерадостно расхохотался Маргон. — Распнут тебя на кресте возле городских ворот, и будешь там висеть, словно перезрелая смоква, пока не сгниешь.
— Добрый ты человек, — Александр передернул плечами. — Что, прямо так и прибьют, гвоздями?
— Да нет, с гвоздей-то ты сорвешься. Ремнями привяжут, чтоб дольше мучился. Перво-наперво вороны тебе глаза выклюют, потом — язык, потом и до кишок доберутся, а затем…
— Хватит! Чем пугать, лучше бы подсказал, как выкрутиться.
— Ха! Выкрутиться! Я бы и сам хотел, клянусь святым Амвросием!
— Ну, значит, и тебя распнут, — издевательски хохотнул хевдинг. — Может, даже на соседних крестах будем висеть. Представляешь? Висим рядом и, вот как здесь, беседуем, и вдруг прилетают вороны! Посмотрим, кому они первому глаза выклюют!
— Веселый ты человек, я смотрю! — немного помолчав, озадаченно протянул собеседник. — Согласен рядом с тобою висеть — не так скучно помирать будет.
— Считай, что договорились.
— Эй, вы там, болтуны. — Какой-то крестьянин все же проснулся. — Вы бы не друг с другом, а с графом договаривались, кому на каком кресте висеть. Глядишь, и пошел бы вам навстречу.
— Ага, этот аспид пойдет!
— Сам же говорил — человек хороший.
— Человек-то, может, и неплохой, да только служба у него собачья.
— Не собачья, а государева!
— Ну так это одно и то же.
— Слышь, Маргон, — вмешался в перепалку хевдинг. — Ты мне лучше про мятеж расскажи. Ну, про тот, давний. Меня, похоже, в связях с непойманными мятежниками обвинить хотят, от них и записку подбросили.
— Про мятеж? — Маргон хмыкнул. — Это ж когда было-то? Больше десятка лет прошло. Я и не помню толком, так, мальчишкой еще видал, как казнили.
— Видал он… — снова буркнул крестьянин. — Бывалого человека лучше б послушали!
— Это ты, что ли, бывалый?
— А может, и я!
— Так расскажи, что знаешь, — подзадорил Саша.
В ответ послышался приглушенный смешок:
— Ты, я слышу, чужестранец?
— Что, заметно?
— Ну да. Говоришь-то ты не так. Понятно, но все же чужой говор чувствуется. Наверное, ничего про мятеж и не знаешь?
— Конечно нет! Вот и прошу рассказать.
— А что рассказывать-то? — Невидимый в темноте собеседник завозился, зашуршал соломой. — Мне
