— Они лишь разбили мне губу, зато обокрали. Теперь мне придется уезжать, ведь нечем будет расплатиться за ночлег.
— Я вижу, ты ревностный христианин, — не слезая с коня, улыбнулся наследник. — Вот, — он полез в кошель и, вынув несколько золотых монет, милостиво протянул их Саше. — Возьми, расплатись. Нехорошо быть кому-то должным.
— Кто бы спорил, милостивый государь.
— Судя по говору, ты прибыл издалека. С какой целью?
— Поступить на службу к славному Гейзериху! — с воодушевлением отозвался молодой человек.
О! Как долго он репетировал эту интонацию, вовсе не показавшуюся Гуннериху наигранной. Наоборот!
— Нет и не будет для меня большего счастья! — все так же пафосно продолжал Александр. — Жить в этом прекрасном городе. Служить столь достойному правителю. Молиться в церкви Святого Феофилакта, красивейшем храме…
— Святой Феофилакт уже помог тебе! — довольно приосанился наследник трона. — Ты будешь здесь жить, молиться и служить, только не моему отцу, но мне! Наследнику гуннериху!
— О, господин мой…
Закатив в экстазе глаза, молодой человек бросился на колени прямо в грязную лужу. Черт с ней, с одеждой, главное сейчас — произвести как можно более благоприятное впечатление на королевича и его свиту. И это Саше, кажется, удалось.
— Встань, о друг наш! — милостиво повелел гуннерих и дал знак воинам, тут же поднявшим молодого человека на ноги. — То, что ты ревностный христианин, я уже понял. Откуда ты?
— Из Александрии, мой господин.
Лицо королевича посветлело: пресвитер Арий тоже был из Александрии.
— Бедные мои родители давно умерли, а я вот скитаюсь в поисках лучшей доли и счастья служить достойному мужу. Особенно такому наихристианнейшему человеку, как ты, уважаемейший Гуннерих-рэкс!
Саша чуть не расхохотался, едва не испортив все дело. Подумал вдруг; что на конкурсе льстецов с этой тирадой занял бы первое место. Наихристианнейший! Уважаемейший! Рэкс!
— Я вижу, кровь уже унялась.
— О, если бы не ты…
— Господа благодари, не меня. Меня будешь славить за другое. Что ты умеешь делать?
— Я… я неплохо владею мечом!
— Воинов у меня хватает. Владеешь ли ты пером, умеешь ли излагать на пергаменте свои и чужие мысли?
— Конечно, господин!
— Тогда ты мне подойдешь. Завтра же явишься во дворец. С рассветом… Нет, ближе к полудню.
Кавалькада всадников унеслась вслед за своим повелителем. Пошел дождь, мелкий и нудный, так что, когда Александр добрался до дома, он сильно нуждался в тепле очага и хорошей порции нагретого вина, которое ему подал играющий роль слуги Маргон.
Выпив и обсохнув, молодой человек выслушал доклад о разговорах в тавернах — увы, и на этот раз неинтересных, пустых — и, махнув рукой, отправился в спальню.
Поднялся Саша лишь поздно утром. Маргон уже давно был на ногах и, увидев его, радостно оскалил зубы:
— Приходили двое. Обошли всю улицу, говорили с Гавриилом, с его супругой, со мной. Подробно расспрашивали о тебе, поздравляю!
Александр довольно улыбнулся: пока все шло так, как он и предполагал, исходя из того постулата, что умные и преданные порученцы, на которых можно вполне положиться, на дороге-то не валяются. А тут так получилось, что Гуннерих нашел его именно что на дороге, в пыли… Точнее, в луже! Связываться со знатью опасно, да и с вандалами, аланами — тоже. Кто поручится, что получивший важную должность человек не является родственником одного из казненных когда-то заговорщиков? Другое дело чужестранец, у которого здесь никого нет. К тому же он умен и богобоязлив. И всем — не только будущей должностью, но и жизнью — обязан наследнику. Как такого не взять на службу, когда умных и грамотных людей днем с огнем поискать?
Саша имел сейчас все основания быть довольным собой, своей хитростью и смекалкой.
Удалось! Есть хороший шанс стать незаменимым человеком. Одно только плохо — время идет! Когда еще удастся узнать о «Тремелусе»? Но первый шаг к этому уже сделан.
Кстати, а что там в кабаках?
Молодой человек подозвал Маргона:
— Что-то я тебя не очень внимательно слушал вчера. Ни о чем таком не болтали? Точно?
— Нет. Ни одна собака не упоминала о чудном корабле или о каких-то странных людях. Да! Только из лупанария тетушки Галлы куда-то увезли всех девок. О том многие моряки сокрушались.
— Увезли девок? — тут же насторожился Саша. — Куда? Почему? Зачем?
— Так в лупанарии, верно, и надо спросить. Как назад привезут, так и наведаться, а, господин Александр?
— Наведаемся. — Молодой человек против воли улыбнулся — Ох, я смотрю, и грешник же ты, любезный!
Маргон лукаво ухмыльнулся:
— Думаю и ты не против красивых девчонок, господин. Мы ж, прости господи, не содомиты какие!
Точно, не содомиты. Так что в лупанарий надо обязательно заглянуть, Маргон прав. Только когда эти девки вернутся?
Ушлый Сашин помощник вызнал, что девки-то уехали не все, и даже не очень красивые.
— Как это — не очень красивые? — удивился хевдинг.
— А так, господин. — Маргон пожал плечами. — Специально отбирали тощих, с длинными ногами. Казалось бы, кому такие нужны? Однако нашлись охотники.
— Кто выбирал?
— Какой-то важный тип. Оставшиеся девушки поговаривают, вельможа самого Гейзериха.
Александр сразу насторожился, явственно почувствовав: запахло жареным. Как в детской игре: холодно, тепло… горячо! Так вот, сейчас было не то чтобы горячо, но очень-очень тепло!
Кому нравятся тощие длинноногие модели? Уж точно не королевскому вельможе. Здешняя мода и понятия о красоте совершенно иные, красивыми считались женщины тучные, в теле, этакие вакханки с ляжками в три обхвата! А тут выбрали словно на конкурс красоты в конце двадцатого века. По чьим стандартам выбирали?
Молодой человек поручил Маргону зорко следить за публичным домом Галлы и, как только девушки объявятся, тут же сообщить.
— Сам только не вздумай лезть к ним с расспросами, — строго предупредил хевдинг. — Я подумаю, как быть.
— Полагаешь, именно эти падшие женщины приведут тебя к черному кораблю?
Александр нехорошо улыбнулся: а не слишком ли умен этот парень? И про корабль уже знает, и про месть…
Так еще бы не узнать, находясь на одном судне с болтливыми варварами!
— Будь повнимательнее, друг мой, — напутствовал помощника вождь. — Не забывай про таверны.
— Да, господин, только этим в последнее время и занимаюсь, из питейных заведений, можно сказать, и не вылезаю… — Маргон вдруг замялся. — Хозяйке «Вишни» я должен уже двадцать денариев и столько же — хозяину «Ноги»… Ну, «Нога повешенного», есть такая харчевня.
— Да знаю, ты говорил.
Отсыпав парню две горсти денариев, Саша отправил его по злачным местам, а сам принялся мерить гостиную залу шагами. Надо было придумать, как заставить Гуннериха хоть что-то сказать о странных людях и об их не менее странном корабле. Ведь он должен о них знать, должен! И это подтвердило бы все догадки
