далеко, в Пуант-дю-Ок. А там… Я даже не понял, где оказался! Какие-то средневековые строения, убогие люди, разбойники… Я думал, что сошел с ума. Особенно когда увидел Марсель… Массилию. В числе других рабов разбойники привели меня туда продавать. Потом привезли в Рим, а уж тут я сбежал — к тому времени уже немного говорил по-латыни, точнее, на каком-то варварском диалекте, римляне меня понимали плохо. Долго жил с нищими. Повезло, встретились нормальные люди, спросили, что я умею. Нужно было как-то зарабатывать на хлеб. Я не хотел стать вором или наемным убийцей и вот придумал…
Александр улыбнулся:
— Понятно.
— А как здесь очутились вы?
— Примерно так же, как и вы, месье Лерой. Впрочем, это сейчас не важно. Куда важнее другое: у нас с вами есть шанс отсюда вырваться!
— Господи! Неужели?! Но как?
— Скоро узнаете, месье Лерой, обещаю вам, скоро. Смотрите-ка! С чего тут такая толпа-то? Вас ловят?
— Хм… Не думаю, чтоб так быстро. Мобильной связи здесь нет.
И действительно, народу на набережной было очень много — и все как-то не по-хорошему возбужденные, орущие. Хевдинг прислушался:
— Долой! Долой цезаря! Цезарь оставил нас варварам! Он больше не цезарь… Вон он, вон он! Смотрите! Смерть предателю! Смерть!
Возбужденная толпа быстро пришла в неистовство. Немногочисленная императорская свита была сметена в миг. А преторианцы просто расступились, словно им и не было никакого дела до своего повелителя! Предали!
— А, собака, бежать задумал? Бей его! Гвардия с нами!
Полетели камни.
— Может, нам стоит высадиться в каком-нибудь более спокойном месте? — задумчиво пробормотал Лерой. — Скажем, за тем мостом?
— Толпа туда и бежит, — заметил Саша. — Тащат кого-то. Неужто своего несчастного императора? Ой-ой-ой!
Он вдруг привстал, заметив на мосту знакомых… Корнелия, Марка, Оффу Лошадиную Челюсть, Гислольда… Да и остальные, похоже, ошивались где-то поблизости. Вот они куда решили прогуляться, черти!
Толпа вдруг завыла, и в Тибр полетели кровавые ошметки, еще недавно бывшие императором Петронием Максимом.
— Цезаря больше нет! — ликовала толпа. — Аве, цезарь!
— Высади нас на том берегу, — внимательно посмотрев на мост, попросил лодочника Александр. — Кажется, туда зачем-то побежали мои хорошие друзья.
— У вас здесь есть друзья?
— Ну а как же? Эй, лодочник, правь! Вот тебе еще монета.
— Как бы они не захватили лодку…
— Нужна им твоя лодка! Правь и ничего не бойся.
— Как скажете, господин.
Выбравшись на набережную, хевдинг первым делом осмотрелся и, заметив в толпе своих, рванул к ним, не забыв обернуться и прокричать:
— За мной, месье!
А толпа явно за кем-то гналась, без особого, впрочем, успеха.
— Вон туда, туда он побежал — к Свайному мосту!
— Нет, к Аврелиевой дороге.
— К садам Цезаря, я точно видел!
— Парни, давайте разделимся. Мы — к мосту, вы — к дороге, а вы — к садам. Только не убивайте сразу, у этого типа должно быть немало золота!
— Нам — туда!
Махнув своему спутнику рукой, хевдинг побежал за своими. Кричал, конечно, да те не слышали: кругом все орали.
Вот на пути появились яблони, сливы, густые кусты акации и дрока, еще какие-то деревья, кажется, ивы…
— Да тут целые заросли! — неожиданно засмеялся Лерой. — Вряд ли кто-то кого-то поймает.
— Поймают, они упорные. Только вот хотелось бы знать: кого и зачем? Тсс!
Александр вдруг явственно услышал неподалеку, в кустах за оврагом, сдавленный крик и тотчас же рванул туда, рискуя сломать себе шею.
Выскочив на небольшую полянку, замер: у раскидистой ивы, заслоняя собой двух плачущих женщин и девочку-подростка, стоял высокий светловолосый мужчина в изодранном алом плаще и золоченом панцире поверх кольчуги. Левой рукой воин крепко ухватил за шею какого-то мальчишку, правой же вдавил в его шею кинжал.
— Стойте! Позвольте моим людям уйти, иначе я…
— Убивай, — нехорошо прищурился Гислольд. — Мы этого парня и вовсе не знаем. Нет, — с насмешкой на устах он обернулся к Фредегару, — вы только посмотрите: схватил невесть кого и что-то от нас хочет! Ха-ха-ха!
Гислольд смеялся не зря и отвлекал на себя внимание воина: неподалеку, за кустами акации, уже раскручивал свою секиру Оффа Лошадиная Челюсть. Сейчас ведь метнет!
— Эй, постойте-ка! — Убрав меч в ножны, Александр выбрался на поляну.
— Хевдинг! — радостно улыбнулся Гислольд. — А мы тут… прогуливались.
— Да видел… — Саша махнул рукой и обернулся…
И вздрогнул… Он!!! Не слишком-то Ингульф и изменился: все то же худощавое лицо, сверкающая гневом синева глаз, смешной вздернутый нос…
— Ты бы отпустил паренька.
— Нет! Я уже сказал! Пусть раньше спокойно уйдут мои.
— Пусть уйдут, — согласился хевдинг. — Только, может быть, им и не нужно слишком торопиться. А ты, молодой человек, прежде чем хватать людей, сначала бы поинтересовался их именами. Или…
— Зачем мне его имя?
— Или закатал бы ему левый рукав… Оффа! Положи секиру!
— Рукав? — Взгляд воина вдруг стал каким-то растерянным. — Почему мне так знаком твой голос? Кто ты?
— Ты рукав-то закатай!
Ингульф молча исполнил просьбу… Татуировка на левом предплечье подростка была хорошо видна. Штурвал, обвитый лентами с якорями и надпись «Тобариш».
— О боже!!! Как тебя зовут, парень?
— Его зовут Эльмунд. Эльмунд, сын Ингульфа! Твой сын!
— Что… А ты… Господи! Ты… Ты… Этого не может быть!
В изумлении выпущенный из руки кинжал полетел в траву.
— Почему же не может? — Широко улыбаясь, хевдинг распахнул объятия. — Ну, здравствуй, брат!
~~~
Уже к вечеру войска Гейзериха вошли в город, особого сопротивления не оказавший. Варвары растекались по улицам жаждущей богатства и крови толпой; впрочем, богатства они жаждали куда больше, чем крови.
Быстро подавив редкие очаги сопротивления, варвары врывались в дома, грабили, убивали, насиловали женщин, что-то жгли, ничуть не превосходя в жестокости всех прочих завоевателей. Когда Аларих брал город в 410 году, творилось все то же самое, а крови лилось куда больше — куда организованней было и сопротивление. А сейчас… Император убит, а его супруга Евдоксия — об этом все
