Креонт! Эх, плохо связали!
Лазутчик, неожиданно для всех, бросился стремительной тенью к окну. Выпрыгнул…
Идиот! Четвертый этаж!
Или…
Алексей живо подбежал к окну, выглянул…
Живой и невредимый, Креонт быстро спускался по стволу росшего метрах в трех от стены дома тополя.
Ловок пройдоха, ловок!
– Я догоню! – Алексей выскочил из покоев, чувствуя, как несутся по пятам воины стражи.
Прыжками по лестнице вниз… харчевня – растолкать посетителей… вот и двор! Где ж этот гад? Ага! Наверняка уже перемахнул через ограду.
Оказавшись на улице, Лешка свернул к площади Константина и сразу увидал беглеца – тот несся к старому ипподрому. Хитер! Там развалины… есть, где спрятаться…
Разгадав маневр лазутчика, старший тавуллярий тут же срезал путь, выскочив на ипподром со стороны Претория.
Перевел дух, осмотрелся… Вот, из тех ворот сейчас должен был показаться Креонт. Вот сейчас… сейчас…
Что такое?
Лазутчика не было!
Но ведь он рвался именно к ипподрому, больше некуда! Значит… значит, тоже срезал путь, проник сквозь какую-нибудь расщелину!
Выхватив саблю, Алексей живо рванулся к высокой ограде с развалившимися трибунами и грудами кирпичей. Все заросло уже самыми разномастными кустами – крыжовником, акацией, дроком, еще черт знает чем – колючим и мерзким, скорее всего – самшитом. Да-да, это именно сам…
Что-то ударило по руке и Лешка выронил саблю. И тут же проворно метнулся прямо в колючие заросли – и это спасло ему жизнь! Прятавшийся в кустах Креонт метнул кинжал и попал бы, неминуемо попал бы, если бы Алексей чуть-чуть промедлил.
Ах ты ж гад!
Выскочив, Лешка ударил шпиона ногой. Ловко блокировав выпад, тот сам нанес удар – кулаком в скулу. Так сказать, поквитался!
Старший тавуллярий упал в заросли… и откатился в сторону, увидев сверкнувший в лучах солнца клинок – враг подобрал саблю.
И пошел, пошел, сволочуга, шерудить по кустам, словно взбесившаяся газонокосилка! Только свист стоял да летели по сторонам зеленые самшитовые ошметки – вжик, вжик!
Лешка забрался уже в самые заросли, чувствуя – еще немного – и вражина его достанет. Обязательно достанет – тут и думать нечего.
Вжик-вжик!!!
Черт! Голова старшего тавуллярия уперлась в стену!
Вот и все. Приплыли. Бежать – точнее, ползти – больше некуда. Лешка живо перевернулся на спину – уперся прямо в шею острый камень. Больно, черт… И не дернешься!
Враг тоже почуял, что игра окончена, и уже подходил не спеша, этак вальяжно.
– Ты зачем Созонтия в чужую каморку забросил, а? – с неожиданной суровостью вдруг воспросил Алексей. – Отвечай, не медли!
Креонт удивленно замер. На миг. На один только миг…
– Какого еще Созонтия? Ах, того…
И Лешка с силой запустил в ненавистную рожу врага острый увесистый камень. Тот самый, что так больно впивался в шею!
Лазутчик не успел среагировать, вообще не ждал ничего подобного. Выронив саблю, охнул, схватился за правый глаз…
Алексей подхватил выпавший клинок на лету, перевернул, ударил…
Из распоротого живота повалились наземь дымящиеся вражьи кишки… Ох, до чего ж приятная картина! Могло ведь все быть и наоборот. Могло…
И тут же – стремительно и ловко – старший тавуллярий проткнул клинком вражье сердце. Все ж человек. Зачем зря мучиться?
И посмотрел в небо – низкое, в плотных светло-палевых облаках. Зима…
Мутно-серые волны с силой бились о берег, вознося к черным камням грязно-белые шипящие брызги. Алексей вышел на огражденную парапетом лоджию, оперся на мраморные перила – холодно, черт! – и всмотрелся в морскую даль, ловя взглядом белые паруса кораблей.
– Все смотришь? – подойдя сзади, Ксанфия обняла его за плечи и зябко поежилась. – Словно бы кого-то ждешь.
– Жду, – поцеловав жену, улыбнулся Лешка. – Сенька что, спит?
– Спит… Господи, сколько же денег нужно, чтобы привести наконец в порядок этот огромный дом!
– Это не дом, душа моя, это дворец!
– Был когда-то дворцом. А теперь?
– Базилевс обещал деньги. Думаю, даст. Сказал – зайди на неделе.
Ксанфия расхохоталась:
– Так ты уже второй месяц ходишь! На неделе – по два раза.
– Это все канцелярские. – Алексей пожал плечами. – Придешь во вторник – скажут, приходи в пятницу, в пятницу – иди во вторник. Обязательно, мол, деньги будут. И ничего!
– Вот-вот, и я о том же! Может, стоит напроситься на прием к базилевсу?
– Так уж были недавно, с Георгием. Докладывали политическую обстановку.
– Вот бы и про деньги как раз намекнуть!
– Да намекал… Слушай, тут Владос какое-то новое дело задумал!
– Эта рыжая бестия?! – Ксанфия хмыкнула и покачала головой. – От его афер вряд ли чего дождешься… Кстати, он обещал сегодня зайти… Чу! Слышишь? Шаги на лестнице. Не он ли?
Старинный приятель Лешки и Ксанфии Владос Костадинос – все такой же вихрастый и рыжий, лишь отрастивший вальяжную бородку – с хохотом вбежал на лоджию, широко расставив руки.
– Ну, дайте, дайте вас обниму! По всему дому ищу – а вы вон где. Чего морозитесь-то, чай, не май месяц?
– Думаю тут беседку построить, – хохотнул Алексей. – Где бы вот только деньжат раздобыть? Жалованье-то наше, сам знаешь…
– Да! Я как раз насчет этого к вам и пришел! – Гость напустил на себя жутко серьезный вид и продолжил, заговорщически понизив голос: – Тут и вложиться-то совсем ничего… Есть у меня знакомый шкипер с одного интересного кораблика под названием «Святой Себастьян»…
Тут захохотали оба – и сам Алексей, и Ксанфия, которой он уже давно рассказал всю историю с поисками заговорщиков.
Ага, «Святой Себастьян», как же!
– Ты лучше вышивальные мастерские открой, это дело верней будет! – сквозь смех посоветовал Лешка.
– Открыл уже. – Владос поморгал глазами и ухмыльнулся: – Вы чего ржете-то, словно турецкие кони?
– Сам ты конь турецкий! Не ржем мы, а радуемся!
– Интересно чему?
– Жизни, старина, жизни! И вот этому императорскому подарку. – Лешка с гордостью обвел руками дом. – Все ж таки хорошо иметь в собственности дворец с видом на море…
