- Запевай, что ли!
И запели мы почему-то «калинку-малинку», но так мрачно и решительно, что аж вскипал гнев. А шум уже в двух шагах. Мы прям на него прём. Закрыли глаза: а-а-а! и кубарем полетели куда-то в овраг…
Когда я всё-таки глаз открыл: темно, тихо. Рядом Хорь возится, а Сову ружьём придавило.
- Ура… - кто-то из кустов пискнул.
Все кругом зашевелились, и давай «победа!» кричать, «ура!» тоже. Главное - ночь стоит, саранча стрекочет: так в овраге и лежали, вояки…
IV
Дальше Болото было. Как раз за оврагами. Так себе место тоже. Невесёлое.
Сова, как проснулась, сразу митинг собрала. И ну байки вчерашние метелить: вы, говорит, теперя не сброд какой, а Освободительное движение. И кто ни есть какой доброволец, пусчай вступает. Потому как Лося-кровопийцу надо на чистую воду вывести.
- Верно! - кричали. - Довольно нашу кровушку пить!
Ну, наломали коряг и пошли.
Сова, она, наверное, Богом обиженная слегка. Рехнулась дура старая, то есть. Но прок с того большой вышел: вся шушера носится, гать стелет, тачанку тащит, Сова едет, мы с Хорём сзади идём. Важные- преважные. Да. Ежонок какой сунет под крышку нос: ух ты! - Хорь ему по носу - хлоп:
- Не «ух ты», а «продУхты». Золотой, понимаешь, запас!
Понятное дело, «золотой запас» только мы трескали. Белка пропала куда-то, зато лягушек всяких повылезло.
Повертелись - и тоже пошлёпали заодно. Откуда это энтузиазм (тьфу) такой, я, конечно, и не догадывался. Зато приятно как - идёшь по гати сухой этаким бобром, а тебе в ноги падают:
- Бобре наш!
Только вечером Хорь пришёл хмурый. Отозвал в темень и говорит:
- Слушай, Бобр. Они Лося делят.
- Да ну?! - говорю.
- Вот тебе и «ну». И копыта мои, и шкуру, и потрохи. А мы с тобою - дурному Сову учим. Потому как утром будет уже Тёмный Лес. Про него страшные вещи сказывают. Гать до конца проложили, смотрят: вот он, Лес. Ну и пошёл душок, дескать, всё дело народное задумали мы погубить на корню; вот. Так что ночью Сову берём - она всё равно дрыхнет - и дёру. На тачанке. А то съедят.
Я только:
- Эк! - и глазами хлопаю.
- То-то, брат! Дери её так, политика…
Да. Драпанули мы знатно. С помпой, так сказать. Почитай, вся рать за нами и кинулась. Хорь сопит, тачанку катит, а я что есть мочи ору:
- Хорь, - ору, - заряжай! Щас всех порешим, гадов!
Тут вся контра в болото шлёпнулась, а мы в Лес вкатились и затихли там - а ну следом пойдёт кто? Никто не пошёл - своя голова дороже…
V
В Лесу энтом страсть я как натерпелся. Может, тут Тунгусский метеорит падал, только деревья все как один горелые и на каждом сидит упырь. Самая жуть в том, что их не видать, а они тебя хорошо видят. Сели мы в тачанку, и ну Сову крыть.
Сова - таки проснулась и говорит:
- Вот как есть, пеньки тёмные. Я ж вам, можно сказать, все блага обеспечила. А то ж в Болоте, чай, сами бы ковырялись…
- Назад-то, назад как пойдём, а?! - не унимался Хорь.
- Почём знаю? - обиделась Сова. - Сами заварили, скоты.
Мы все надулись. Тут Сова говорит:
- Пройдём. У нас рога будут…
Спать решили там же, в тачанке. Всё не так страшно, и вообще… А снаружи - вой лютый: ветер свищет, упыри хохочут, дождь полил - концерт будь здоров. Сидим, зубами стучим.
Хорь сказал:
- Уходить надо. Мочи уже нет.
Ну, мы дырки в полу проковыряли, ноги всунули - и бежать.
Я говорю:
- Мне дед историю рассказывал…
А Сова говорит:
- Знаю я эту историю. Мне дед такую же говорил.
- Это про кладбище? - спрашиваю.
- Оно самое. - Сопит Хорь. - Это, видать, специальная такая дедовская исто…
Тут мы на что-то налетели, и давай скакать вверх тормашками. Ветер нас подхватил и с размаху опять - хлоп!
- Ой-ёй-ёй!!! - орём. - Святые угодники!
Чувствую - тонем. Темень - глаз выколи, а мы тонем. Хорь как хрюкнет:
- Полундра! - И сиганул наружу.
Мы, понятно, за ним вылезли. Ливень хлещет, гром гремит; мы в воду - плюх и давай за всё подряд хвататься.
Уцепился я за какой-то сук, да на землю и вылез. Радости мало, земля - она ведь тоже мокрая. И Хорь орёт, надрывается:
- Ты что ж, стервец, утопить меня хочешь?!
Я его, наверное, за хвост цапнул, он со страху и выбрался. Я кричу:
- Где Сова?
- А Бог её знает! Не видно же!
Так до утра и прокукарекали. А как туман сырой пополз, да светлеть стало, смотрим: омут - не омут, лужа болотная, в общем. А в ней тачанка наша: буль-буль - только пузырьки хлопают.
- Да-а, - говорю, - у деда не так было…
- И-и, - всхлипнул Хорь, - потонуло ружьишко! И Сова, видать, с ним! И «продУхты»!
Стали мы сову кликать. Глотки сорвали, а без толку. Хорь насупился и давай сук ломать.
Я говорю:
- Чего это ты?
- Ничего, - говорит, - я Лося этого задушу.
Выломал дубину и мы пошли. А кругом - вода, коряги торчат, вон и Реку уже видно.
- Оп, - Хорь говорит, - разлилась, что ли?
Смотрим - торчит сосёнка ободранная посреди воды, а на ней - наша старая ворона кукует.
- Эй! - кричим, - Сова! Слазь, давай, вот.
- Не могу, - говорит, - снимите меня, родненькие!
- Ну что, Хорь, давай плот вязать…
Взгромоздились на лесину, отчалили.
Подгребаем.