непростой, с секретом!
Опасный человек усмехнулся и погрозил пальцем, на котором сверкнуло кольцо с красным камнем.
Ластик заставил себя закрыть глаза. Раздался негромкий, довольный смешок.
– Ладно, хватит. Я видел достаточно, чтобы понять: ваша душа – глубокий омут, в котором водятся нешуточные чертенята. А может быть, даже очень большие черти.
Дьяболини снова засмеялся. Смех у него был удивительно приятный, так что поневоле тоже захотелось улыбаться.
И Ластик широко улыбнулся. Какому мальчику не будет приятно услышать, что его душа – глубокий омут?
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался маэстро. – Что это блестит у вас во рту? Покажите.
– Это брэкеты. Скобка такая, чтоб зубы выпрямить.
– Хм. А ну улыбнитесь широко-широко.
Дьяболини встал, направил на Ластика свет лампочки.
– Как сверкают! А уж если смотреть издали – тем более…
Он прищурился, взглянул на реалиста как-то по-особенному и быстро забормотал:
– Так-так-так… Интере-есненько…
Поднял руку, разлохматил Ластику его прилизанные волосы.
– Кажется, вьются… В конце концов, можно папильотками… Рост такой же. Смуглоты прибавим… А знаешь, что я тебе скажу, мальчик Эраст? – внезапно перешел на «ты» синьор Дьяболини. – Или, вернее, предложу.
– Не-ет…
– Ангажемент, вот что.
– Что-что? – переспросил Ластик, покосившись на унибук, но не решаясь прибегнуть к его помощи в присутствии мага.
– Чутье подсказывает мне: нас свела сама Фортуна. Тебе некуда деваться, а от меня, как ты мог заметить, сбежал ассистент. Я о нем не жалею, этот прохвост непременно испортил бы мне всё дело… – Здесь Дьяболини запнулся, его лицо просияло широкой, невозможно обаятельной улыбкой. – Я сам виноват. Нечего было брать на работу карманника. В общем так, мой славный Эраст. Предлагаю тебе стать итальянским мальчиком Пьетро. Волосы я тебе закудрявлю, физиономию подмалюю, ремеслу обучу. Стол, кров и увлекательную жизнь гарантирую. Что ты на это скажешь?
Ни за что на свете, хотел ответить Ластик. От одной мысли, что он может оказаться во власти этого Дракулы, кинуло в дрожь. Да и потом, унибук возвращен, мистер Ван Дорн ждет, пора возвращаться.
Но через десять дней из дома генерала Н. будет похищен Камень. И, если верить газетам, сделает это фокусник Дьяболини. Причем с помощью ассистента Пьетро…
Если сейчас сбежать, то потом будет перед самим собой стыдно, что струсил. Как тогда, после пятиметровой вышки.
Нельзя допустить, чтобы Райское Яблоко досталось этому в высшей степени подозрительному субъекту.
К тому же, если сейчас вернуться в 21 век, к профессору, тот, пожалуй, отправит в 1564 год. Лучше уж циркач Дьяболини, чем Иван Грозный – тот самый царь, что родному сыну проломил голову железной палкой и что ни день сдирал с кого-нибудь кожу, сажал на кол или устраивал еще какое-нибудь зверство. В 1914 году спокойнее, тут вон хоть электричество есть.
– Крова и стола тебе мало? Хочешь жалованье? Сразу видно
– По рукам, – решившись, тряхнул головой реалист и пожал стальную ладонь синьора Дьяболини.
Клюнуло!
Условия службы у нового «итальянского мальчика» были такие: без особого разрешения из циркового шатра ни ногой; квартировать в бывшей Петуховой каморке; жалованье пойдет после того, как окончится учеба.
В первую ночь Ластик почти не спал, всё ворочался на тощей подстилке, положенной прямо на пол, и тосковал по дому, по родному 21 веку. Даже поплакал, правда, совсем чуть-чуть, потому что фон Дорну себя жалеть стыдно.
А наутро началась учеба.
Самым трудным оказался номер, который в выступлении маэстро исполнял роль разогрева, или, по- цирковому,
Ну, в момент вспышки пулей дунуть за кулису – это ладно. Для того есть тапочки на бесшумном ходу, да и униформисты заранее приоткрывают, а потом задвигают занавес. Ластик полчаса потренировался и стал поспевать не хуже Петуха.
Вот появление в коробке – это было ого-го.
